занимаюсь, но и врать тоже не надо. Если кто-нибудь спросит, можешь сказать, что я писатель.
– Конечно. Люди из шоу-бизнеса редко спрашивают у других, чем они занимаются.
– Может, пойдем к ним?
Приятели Тома сидели в дальнем конце зала, сдвинув вместе семь квадратных столиков. Крис подвел меня к ближайшему и усадил – рядом с тем местом, где, очевидно, сидел сам. Несколько человек взглянули в нашем направлении. Поскольку за столом было очень шумно и шла возбужденная дискуссия о ценах на недвижимость в Нью-Йорке, Крис представил меня лишь ближайшим соседям – невероятно моложавому продюсеру Августу, улыбчивому актеру по имени Стив и красивой чернокожей женщине Эми, в розовом свитере и с длинными золотыми серьгами.
– Дик здесь? – шепотом спросила я у Криса.
– Дик? Зачем он тебе?
– Харпер сказала, они с Томом дружили.
– Да. Это вон тот здоровенный лоб – в футболке с надписью «Мадфест 2004», – тихо отозвался Крис, взглядом указывая на парня, сидевшего чуть дальше. Дик поднимал к губам стеклянную кружку с пивом и кивал соседу – видимо, такому же рабочему сцены.
Боясь, что соседи заметят, как мы шепчемся, я снова переключилась на тех, кто нас окружал, и улыбнулась – как мне показалось, дружелюбно и располагающе.
– Вы, ребята, правильно сделали, что выпили в баре, – сказала Эми. – Я вынуждена тянуть свой мартини по капельке – потому что ушел целый час на то, чтоб его принесли.
– Эми – специалист по связям с общественностью, как и Харпер, – сказал Крис. Наверное, это значило следующее: «Она всегда в курсе событий».
– И как публика реагирует на ваши успехи? – спросила я.
– Великолепно. Мы устроили вечеринку для прессы прямо на съемочной площадке – то есть в морге. Все просто с ума сходили от восторга.
– Да, о вашем фильме интересно писать, – согласилась я.
– Так оно и было, по крайней мере до сегодняшнего дня. Если ты дружишь с Крисом, то, наверное, знаешь, что случилось с Томом Фейном.
– Да… а что, вам уже начали звонить?
– Было несколько звонков – слухи просочились. Я только и жду, что кто-нибудь заговорит о «злом роке». «Все, кто снимается в «Морге», рано или поздно там и окажутся!»
– Ты знала Тома? – спросила я.
– Не то чтобы очень хорошо. Но Харпер говорила, что он на редкость славный парень.
Я увидела, что Крис, который до сих пор болтал со Стивом, вдруг встал, вытащил из кармана мобильник и торопливо зашагал к дальней стене – расположенная там дверь вела во внутренний садик.
– Крис мне именно так и сказал – Том такой славный парень, – отозвалась я. – Просто трудно представить, что кто-то мог его убить.
Я подождала, надеясь, что Эми окажется достаточно проницательной и поддержит беседу.
Она покачала головой, причем ее сережки при каждом движении болтались вроде маятников.
– Это невероятно, но знаешь, в тот день, когда он исчез, у Харпер как будто пробудилось какое-то шестое чувство. То есть она почувствовала, что случилась беда.
Да, Эми действительно была проницательна!
– Что ты хочешь сказать? – спросила я, стараясь говорить любезно. Я боялась, что, если буду чересчур настойчива, она замкнется – как это обычно делают опытные пиарщики.
– Ну, ты наверняка слышала, как люди получали какое-то непонятное потустороннее предупреждение, собираясь сесть на самолет, и в итоге отказывались лететь этим рейсом? Здесь было примерно то же самое. Мы ездили в Лос-Анджелес, на встречу с представителями СМИ. Когда Харпер поговорила с Томом в пятницу, у нее осталось довольно странное ощущение, что у парня проблемы. В результате она вернулась в Нью-Йорк в тот же день, ночным рейсом, хотя должна была прилететь в воскресенье.
Я мысленно прокрутила свой разговор с Харпер. Хоть она и не сказала открытым текстом, что вернулась в воскресенье, но упомянула, что план был именно таков и что она придерживалась расписания. На воре шапка горит.
– А, так она хотела повидаться с Томом прежде, чем он уедет, – сказала я, опять-таки любезно. Я чувствовала себя как человек, который пытается поднять монетку, упавшую на самый край открытого канализационного люка.
– Нет, его тогда, кажется, уже не было.
Я сидела с выражением лица, которое ясно говорило: «Надо же, как несправедлива жизнь», а мой мозг бешено работал. Что, если Том не скрывал от Харпер своих планов на выходные и прямо сказал ей, куда едет? В таком случае она должна была знать, какие у него там «дела». Она прилетела ночным рейсом из Лос-Анджелеса, села в машину и помчалась в Анды. Вдруг ей стало известно про Локет? Она могла буквально сойти с ума от ревности и шарахнуть Тома по голове чем-нибудь тяжелым – например, инструментом. Или ударить его ножом. Потом поджечь труп. Слишком расплывчато, чтобы звонить в полицию, не стоит создавать Харпер проблемы из ничего, но мне нужно было поговорить с ней и выяснить, зачем она меня обманула.
Вернулся Крис и сел на свое место.
– Звонила Харпер, – сказал он со вздохом. – Говорит, что бродит по городу недалеко отсюда. Похоже, она совсем пьяна.
– Мы можем что-нибудь для нее сделать? – спросила Эми.
– Если и да, то Харпер так и не сумела членораздельно это выразить. Смотри-ка, Локет и Алекс!
Я подняла взгляд и увидела на противоположном конце стола эту парочку – они, судя по всему, вошли через дальнюю дверь. Локет выглядела все также бодро и свежо, несмотря на то что у нее, должно быть, вьщался нелегкий день. На ней были узкие черные джинсы, сапоги, ярко-розовый облегающий свитер, в руке – розовая сумочка. Алекс сел, а Локет пошла вдоль стола, здороваясь с каждым по очереди. Если она и была убита горем, то ловко это скрывала.
Запах ее духов донесся до меня за четыре минуты до того, как она к нам подошла, – одуряющая смесь пачулей и ванили, насколько я могла судить. Когда Локет приблизилась, Крис встал и поцеловал ее в щеку. Теперь я была ближе к ней, чем накануне, и могла разглядеть, что, хотя на лице у нее уже появились морщинки, они не отвлекали внимания от прочих ее достоинств – светлых волос, огромных голубых глаз и перламутровой кожи. И потом – губы. До смешного больше нормального размера – точь-в-точь как искусственная грудь, но от них невозможно было отвести взгляд.
– Бейли, – повторила она, когда Крис меня представил. Ее взгляд блуждал по моему лицу, как будто ей дали на то позволение. – Как можно жить с таким именем?
В ее словах звучала несомненная издевка, Локет пристально заглянула мне в глаза. У меня немедленно возникла мысль: что, если она меня знает?
– Это всего лишь старое семейное имя, которое дают ребенку вне зависимости от того, мальчик он или девочка. Оно означает «крепостная стена».
Локет сморщила носик, как будто мой ответ ей определенно не понравился.
– У тебя тоже необычное имя, – добавила я, надеясь втянуть ее в разговор. – Откуда оно взялось?
– Лучше спроси у моей матери, – ответила та и прошла дальше, чтобы поздороваться с Эми. Проходя мимо Криса, она ущипнула его повыше локтя.
Когда мы сели, Локет обходила стол с другой стороны, возвращаясь к Алексу. Я попыталась завязать беседу с Эми, но у Криса зазвонил телефон. Я расслышала лишь фразу: «Отлично, встретимся прямо у входа». Мне это не понравилось.
– Это Харпер, – шепотом сказал Крис. – Она здесь, на улице. Я выйду к ней на минутку – выведу ее в сад и, может быть, уговорю уехать. Ты не против?
– Нет, конечно. – На самом деле я была против, но что мне оставалось делать? Я хотела задать Харпер несколько вопросов, но сейчас, разумеется, было не время.
– Ничего, если ты побудешь тут одна?
– Честно говоря, я уже допила свое пиво. Пойду возьму еще.
Эми неторопливо двинулась к ребятам, сидевшим в центре; непохоже было, чтоб она по мне скучала.
