толкнула дверь, и на этот раз она отворилась.
– Что вам? – хрипло спросила женщина. – Касса закрыта.
– Мне всего лишь нужно кое-что узнать. Я Бейли Уэггинс. Меня интересует одна пьеса, которая шла у вас около года назад.
– Я член труппы – может, я смогу вам помочь? Меня зовут Натали.
– «Укрощение строптивой», – сказала я. – Я хочу знать, в каком составе она шла.
Натали прищурилась, а потом кивком указала налево:
– Мы ставили ее в конце зимы. Афиша где-то там на стене.
Она снова занялась уборкой, ссыпая печенье с бумажных тарелочек в пластиковую коробку, а я пересекла маленькое фойе – довольно убогое, заставленное потрепанными креслами и выщербленными столиками.
Судя по афишам в дешевых рамках, репертуар театра представлял собой довольно хаотичную смесь: классика («Юлий Цезарь», «Все хорошо, что хорошо кончается»), модерн («Антигона», «Шесть персонажей в поисках автора») и множество современных пьес неизвестных мне авторов, под дурацкими названиями типа «Черный день» и «Как наши сердца».
Я быстро нашла нужную афишу. В то время как другие пестрели рисунками или фотографиями, эта была довольно простая – рамка и текст в елизаветинском стиле. Я быстро отыскала Петруччио и провела взглядом по строчке. На противоположной стороне листа стояло «Том Фейн». Мне показалось, что он еще жив, и меня охватила неимоверная скорбь. Я нашла Катарину и, прочитав имя актрисы, раскрыла рот, словно кто-то крепко схватил меня за шею. Эту роль исполняла Блисс. Пьеса шла в минувшем феврале, состоялось десять представлений. Может, Блисс и была тем таинственным гостем, приехавшим в Анды? Возможно, Том процитировал строчку из роли, потому что к нему в тот день заявилась Катарина собственной персоной?
– Все в порядке? – спросила Натали.
– Вы знали Тома Фейна?
– Конечно, – мрачно отозвалась та. – Мы все его знали, он играл в нашем театре.
– Я расследую его убийство. Может, вы расскажете что-нибудь?
Мне, конечно, хотелось побеседовать о Блисс, но я подумала, что разумнее будет не заговаривать об этом с членом труппы.
– Этот парень был таким милым. Единственный актер из всех, кого я знаю, который говорил не только о себе. А почему вас так интересует «Укрощение строптивой»? Какая здесь связь?
– Я просто отслеживаю все возможные зацепки. Он дружил с кем-нибудь из здешних актеров?
Натали непонятно зачем сняла очки и повертела их, рассматривая стекла. Без них ее глаза казались гораздо меньше.
– У него были приятели, – вспомнила Она, возвращая очки на место. – И он встречался с Блисс Хэммел – девушкой, которая играла Катарину. Когда Том погиб, она чуть с ума не сошла – неудивительно.
Я замерла.
– А, так Блисс здесь? – спросила я как можно спокойнее, но собственный голос показался мне сдавленным – точь-в-точь как приглушенные раскаты хохота, доносящиеся из недр театра. Мысли бешено завертелись. – А я думала, она в Майами.
– Блисс ненадолго ездила на юг – ей дали роль в каком-то фильме. Но она вернулась, когда узнала о случившемся.
– Вы с ней говорили?
– Она приходила вчера. Блисс хочет играть. Думает, это поможет ей избавиться от стресса.
– Она хорошая актриса? – спросила я.
– Блисс? Великолепная. Проблема в том, что она просто помешанная. Ей не удается сделать карьеру не из-за недостатка таланта, а из-за того, что она не понимает: тебе жалуют титул звезды, когда ты действительно ею становишься.
– Так она снова здесь появится?
– Да, но не знаю, когда именно.
– Она высокая? – поинтересовалась я, вспомнив свою загадочную гостью.
– Высокая? – переспросила Натали; судя по тону, ее терпение заметно истощилось. – Да уж. Метр семьдесят пять. – Она взглянула на часы и сгребла в охапку несколько пустых бутылок из-под минералки. – Мне пора заканчивать. Что-нибудь еще?
– Номер ее телефона, – почти не надеясь на успех, сказала я и изобразила улыбку. – Я бы очень хотела с ней связаться – может, Блисс что-нибудь знает.
– Поговорите с менеджером. Он будет у себя завтра. – Натали продиктовала номер, который я торопливо записала.
– Вижу, вам некогда, но, пожалуйста, еще один вопрос, – умоляюще сказала я. – Есть здесь где-нибудь групповой снимок актеров, занятых в «Укрощении строптивой»?
– Вон там. – Натали указала на противоположную стену.
Я поспешила туда. Том стоял точно по центру (волосы у него тогда были совсем короткие), а рядом с ним – женщина с густыми черными локонами.
– Это Блисс? – спросила я. – С черными волосами?
– Да. На самом деле она выглядит несколько иначе. Блисс – блондинка, но она умеет подбирать парики.
Да уж, не сомневаюсь!
Выйдя на улицу, я обнаружила, что дождь льет как из ведра. Спрятавшись под навесом, я позвонила Красавчику.
– А вот и ты, – отозвался он. – Я уже забеспокоился.
– Еще одно открытие, – шепнула я. – Расскажу, когда увидимся.
– Можешь приехать сейчас? Я хочу услышать все.
– Здесь страшный ливень. Мне придется сначала заехать на такси домой, а потом добираться до тебя. На это уйдет уйма времени.
– Может, я приду сам? Тогда тебе придется сделать только один конец.
Я поблагодарила его за предложение и зашлепала по Пятой авеню. По улице, разбрызгивая из-под колес воду, с шумом пронеслось такси, но как только я ступила на проезжую часть, в нескольких шагах впереди меня появился еще один желающий и поднял руку. Прошло пятнадцать минут, прежде чем мне удалось остановить машину. К тому времени как я забралась на заднее сиденье, я вымокла до костей.
Мокрая и дрожащая, я думала лишь об одном: о Блисс. Актриса, и по слухам – блестящая. Теперь я поняла, что за ощущение все это время будоражило меня: все, что я прочитала в Интернете о преследователях, смещалось в моем подсознании с открытками и записками, которые Блисс отправляла Тому. Хотя теоретически ее действия не противоречили поведению среднестатистической энергичной девушки, которая, оказавшись за бортом, совершает отчаянные усилия, чтобы удерживаться на плаву, но вместе с тем они заставляли видеть за ними некую навязчивую идею. Возможно, Блисс вообще не летала в Майами. Она могла знать о существовании дома в Андах и приехать туда в субботу вечером. Том, не зная, насколько она опасна, счел ее приезд всего лишь досадным неудобством. Возможно, он окликнул ее из окна, когда она вышла из машины, и сказал, что красит ванную. Может, на тот момент Блисс не собиралась его убивать, а лишь хотела продемонстрировать готовность. Он не поддался – и она в бешенстве набросилась на него.
Но зачем убивать Локет? Вероятно, она видела, как Локет уезжала из Анд, и, когда представилась такая возможность, решила убрать и ее тоже. Или же заподозрила, что Локет что-то известно о гибели Тома. Но как она об этом пронюхала?
Вылезая из такси под дождь, я беспокойно оглядела улицу возле дома. Надо быть сумасшедшим, чтобы болтаться в такую погоду, но тот, кто проник в мою квартиру, будь то Блисс или кто-то другой, без сомнения, псих, и я боялась, что визит может повториться.
Еще не успев снять промокшую одежду, я снова обыскала всю квартиру, заглянув и под кровать, и в шкаф, – возможно, я слегка хватила через край, но была уверена, что если не сделаю этого, то не буду чувствовать себя в безопасности. Квартира выглядела как всегда – по крайней мере никаких ножей.
