решеток, да ещё лез туда всякий раз, когда устраивал малышу баню, и, по-видимому, сам того не зная, изменил частоту. Он понятия не имел, в чем именно состояла его промашка, да если бы и знал, то времени её исправить у него не было. Он снова осторожно включил пояс и стал медленно наращивать мощность. Первые признаки неустойчивости появились, когда отрицательная гравитация пояса достигла трех четвертей «же».
Четыре «же» минус три четверти — это чуть больше трех «же». Похоже, придется работать без всяких послаблений, мрачно подумал О'Мара.
Торопливо нахлобучив шлем, О'Мара протянул кабель от микрофона в скафандре к коммуникатору, чтобы можно было разговаривать и при том Какстон или монитор не догадались бы, что он в скафандре. Если уж добиваться отсрочки для окончания лечения, то они не должны заподозрить, что здесь происходит нечто необычное. Он принялся за наладку воздухообмена и гравитации.
Минуты за две атмосферное давление в каюте возросло в шесть раз, а искусственное тяготение увеличилось до четырех «же» — это было предельным приближением к «обычным» худларианским условиям, какого удалось достичь.
Ощущая, как напряжены и едва не рвутся мышцы плеча — ведь пояс нейтрализовал лишь три четверти «же» из четырех, — О'Мара вытащил из отверстия в настиле невероятно тяжелую и неуклюжую болванку, в которую превратилась его рука, и тяжело перекатился на спину. Казалось, его дорогой полутонный малыш навалился ему на грудь; перед глазами прыгали большие черные мушки. Сквозь эти мушки проступала небольшая часть потолка и экран видеофона под каким-то невероятным углом. Человек на экране проявлял признаки нетерпения.
— Я тут, — с трудом проговорил О'Мара. Он пытался совладать с учащенным дыханием. — Вы, наверно, хотите услышать мою версию несчастного случая?
— Нет, — ответил монитор. — Я прослушал запись, сделанную Какстоном.
Меня интересует ваше прошлое, до того как вы поступили сюда. Я наводил справки, и тут что-то концы с концами не сходятся…
Беседу прервал оглушительный рев. Хотя из-за повышенного давления малыш ревел натужным басом, О'Мара понял, что тот голоден и раздражен.
С огромным трудом он перевернулся на бок, затем оперся на локти.
Какое-то время неподвижно лежал в таком положении, собираясь с силами, чтобы переместить тяжесть тела на ладони и колени. Но когда ему наконец это удалось, он обнаружил, что руки и ноги набухли и, казалось, вот-вот лопнут от давления прихлынувшей к ним крови. Задыхаясь, он опустил голову.
Тотчас кровь хлынула в переднюю часть тела — и перед глазами поплыли красные круги. Он не мог ползти ни на четвереньках, ни на животе. И уж конечно, при трех «же» нечего было думать, чтобы просто встать и пойти.
Что же ещё оставалось?
Ценой героических усилий он снова повернулся на бок, а потом перекатился на спину, помогая себе на этот раз локтями. Воротник скафандра поддерживал голову на весу, но тонкие прокладки в рукавах не предохраняли локти. От напряжения отчаянно колотилось сердце. И, что хуже всего, он снова начал терять сознание.
Должен был быть какой-то способ, позволяющий уравновесить или по крайней мере распределить вес тела так, чтобы передвигаться, не теряя при этом сознания. Он попытался представить, как располагался человек в противоперегрузочных креслах, которые применялись на кораблях до появления искусственной гравитации. И вдруг вспомнил, что в них лежали не совсем плашмя, а подняв колени…
Медлительно, отталкиваясь то локтями, то спиной, то пятками, извиваясь словно змея, О'Мара двинулся к спальне. Могучие мышцы, которыми наградила его природа, теперь особенно пригодились — почти всякий в таких условиях беспомощно распластался бы на полу. Но все равно ему понадобилось целых пятнадцать минут, прежде чем он добрался до распылителя, и все это под непрерывный рев малыша. Звук был таким громким и низким, что от него, казалось, вибрирует каждая косточка.
— Мне необходимо с вами поговорить! — прокричал монитор в момент короткой паузы. — Неужто нельзя заткнуть глотку этому горластому младенцу?!
— Он голоден, — ответил О'Мара, — и успокоится, только когда будет сыт.
Распылитель был укреплен на тележке, и О'Мара приспособил к нему ножную педаль; теперь обе руки были свободны для того, чтобы наводить струю в цель. Прикованного к месту учетверенной силой тяжести, малыша не нужно было удерживать. Толкнув тележку плечом, чтобы она заняла нужное положение, О'Мара локтем нажал на педаль. Возросшая сила тяжести загибала струю пищи к полу, но все же О'Маре удалось покрыть малыша слоем пищи. А вот очистить больные участки от питательной смеси оказалось труднее. Лежа на полу, струю воды совершенно невозможно было направить точно в цель. И все же ему удалось попасть в широкое ярко-синее пятно, образованное тремя слившимися воедино пятнами, и покрывавшее едва ли не четверть тела малыша.
Покончив с гигиенической процедурой, О'Мара выпрямил ноги и осторожно опустился на спину. Невзирая на силу тяжести в три «же», он чувствовал себя неплохо, хотя битых полчаса пытался удерживать тело в полусидячем положении.
Малыш прекратил реветь.
— Я хотел сказать, — строго проговорил монитор, когда установилась тишина, — я хотел сказать, что отзывы о вас с прежних мест вашей работы не согласуются со здешними. Правда, и тут и там вас характеризовали как человека беспокойного и неудовлетворенного, но прежде вы пользовались неизменной симпатией товарищей и несколько меньшей — руководства: ваше начальство иногда ошибалось, вы же — никогда…
— Я был ничуть не глупее их, — устало возразил О'Мара, — и часто доказывал им это. Но на лице у меня было написано, что я неотесанный мужик!
Как ни странно, но все эти личные неприятности были сейчас ему почти безразличны. Он не мог отвести глаз от зловещёго синего пятна на боку малыша: оно потемнело и припухло в середине. Создавалось впечатление, что сверхтвердый панцирь в этом месте как бы размягчился и колоссальное внутреннее давление распирает ФРОБа изнутри. О'Мара надеялся, что теперь, когда сила тяжести и давление достигли худларианской нормы, этот процесс приостановился — если только он не является симптомом какого-то совершенно иного заболевания.
О'Мара уже подумывал о следующем шаге — распылить питательную смесь прямо в воздух возле своего подопечного. На Худларе аборигены питались мельчайшими живыми организмами, находившимися в сверхплотной атмосфере, однако в справочнике недвусмысленно говорилось о том, что частицы пищи не должны соприкасаться с поврежденными участками кожного наружного покрова, так что повышенного давления и гравитации, по-видимому, достаточно…
— Тем не менее, — продолжал свои рассуждения монитор, — случись подобное происшествие в одном из тех коллективов, где вы работали прежде, вашу версию приняли бы с полным доверием. Даже если бы это произошло по вашей вине, все сплотились бы вокруг вас, чтобы защитить от чужаков вроде меня. Отчего же вы из дружелюбного, благожелательного человека превратились в такого…
— Мне все надоело, — лаконично ответил О'Мара.
Малыш молчал, но характерное подергивание отростков предвещало приближение очередного взрыва страстей. И он разразился. На ближайшие десять минут всякие разговоры, разумеется, были исключены.
