переставая, поэтому опасность невелика, но не сумел придумать, как потактичнее выразить свою мысль.
Прошло около часа. Судя по всему, госпиталь пока находился в стороне от сражения. Дежурные сменились, прибыли трое тралтанов и трое землян.
Старшей сестрой смены была Мэрчисон. Конвей совсем уже настроился было приятно побеседовать, но тут вновь завыла сирена. Атака закончилась. Он помог Мэрчисон выбраться из скафандра. Внезапно ожил интерком:
– Внимание, – донеслось из него. – Доктор Конвей, немедленно пройдите к шлюзу номер пять.
Наверно, подумал Конвей, раненый, которого боялись трогать. Но голос в интеркоме продолжил:
– Доктор Маннон, майор О'Мара, немедленно пройдите в шлюзу номер пять.
Что там такое стряслось, удивился Конвей, что понадобилось присутствие двух старших врачей и главного психолога? Он ускорил шаг.
О'Мара и Маннон явились к шлюзу чуть раньше, поскольку в момент вызова были ближе к нему. В шлюзе их поджидал некто в скафандре высокой защиты со снятым шлемом. У незнакомца были седые волосы, вытянутое морщинистое лицо, жесткий рот; общее впечатление суровости сглаживалось необычайно безмятежным выражением карих глаз. Конвей слабо разбирался в знаках отличия, тем более, что до сих пор ему не доводилось общаться с монитором в звании выше полковника, но инстинктивно догадался, что видит перед собой командующего флотом Дермода. О'Мара отдал честь, ответ на его приветствие был столь же церемонен; Маннон и Конвей удостоились рукопожатия с извинением за то, что приходится здороваться в перчатках.
Затем Дермод перешел прямо к делу.
– Я убежден, что лишняя засекреченность только вредит, – сказал он. Вы вызвались остаться в госпитале, чтобы лечить раненых, и потому у вас есть право знать, что происходит, будь эти вести хорошими или плохими.
Поскольку вы возглавляете медицинский персонал землян и, я надеюсь, представляете, как он себя поведет при тех или иных обстоятельствах, мне думается, вы определите сами, стоит ли делать общеизвестным то, что я вам сейчас сообщу. – Он поочередно окинул взглядом О'Мару, Маннона и Конвея и продолжил:
– Вы знаете, что на госпиталь было совершено нападение, весьма удивительное по своим последствиям. Мы не потеряли ни единого человека, а вражеская эскадра полностью уничтожена. Похоже, они понятия не имели о боевом порядке... или о чем другом... Мы ожидали, что они будут лезть напролом, не обращая ни на что внимания... А получилась бойня. – Ни в голосе Дермода, ни в его взгляде не чувствовалось радости победителя. Однако нам в какой-то степени повезло: обычно мы слишком заняты зализыванием собственных ран, чтобы заниматься поисками уцелевших врагов.
Живых мы не нашли, но...
Он умолк. Двое мониторов вкатили в шлюз накрытые одеялом носилки.
Дермод посмотрел на Конвея.
– Вы были на Этле, доктор, а потому сразу же поймете, к чему я клоню.
Подумайте, кстати говоря, и о том, что наш противник не отзывается на вызовы по радио, отказывается вести переговоры, сражается поистине с фантастической яростью, но применяет только ракеты с химическими боеголовками. Впрочем, взгляните на это.
По знаку Дермода мониторы сдернули одеяло. Под ним оказались останки существа, которое было изуродовано настолько, что не поддавалось классификации. Однако одно можно было утверждать достаточно твердо: погибшее существо никогда не принадлежало к гуманоидам.
«Боже, – подумал Конвей с ужасом, – безумие распространяется».
18
– Мы старались наводнить Империю нашими агентами с тех самых пор, как «Веспасиан» успел покинуть Этлу, – начал Дермод. – Нам удалось забросить восемь групп, в том числе одну – на центральный мир. Поэтому наши сведения относительно общественного мнения Империи и формирующих его пропагандистских уловок вполне заслуживают доверия. Мы знаем, что события на Этле – то, что мы якобы сделали с несчастными этланами – разожгли пламя всеобщей ненависти к нам. Знаем и кое-что еще...
Имперское правительство, – объяснил Дермод, – обвинило Корпус мониторов во вторжении на Этлу. Оно заявило, что местных жителей под видом оказания им медицинской помощи безжалостно использовали в качестве подопытных кроликов, проверяли на них различные типы бактериологического оружия. В доказательство приводился тот факт, что буквально через несколько дней после отлета мониторов на Этле вспыхнули новые эпидемии. Подобную бесчеловечность невозможно было оставить безнаказанной, и император выразил уверенность, что народ поддержит решение, которое ему пришлось принять. А от разоблаченного агента захватчиков стало известно, что жестокость врагов не имеет предела. Их появлению на Этле предшествовало прибытие туда инопланетянина – глуповатого и безвредного существа, задачей которого было изучить оборонительную систему планеты, безвольного инструмента в руках свирепых мониторов, причем последние в переговорах с властями Этлы отрицали, что он послан ими и как-то связан с их гнусной деятельностью. Отсюда можно заключить, что они вовсю пользуются услугами инопланетных форм жизни, эксплуатируют их, ставят на них эксперименты, быть может, употребляют в пищу...
Их прибежище расположено в космосе, это одновременно военная база и исследовательская лаборатория, где творятся ужасы, подобные и даже превосходящие этланские. Агент захватчиков, у которого служба безопасности хитростью выудила пространственные координаты базы, признался, что его товарищи держат в плену значительное число инопланетян и разрабатывают все новые и новые способы устрашения и подчинения себе непокорных. Император объявил, что считает своей обязанностью покончить с омерзительной тиранией, однако оговорился, что вынужден полагаться только на имперские войска, ибо, к сожалению, между империей и теми инопланетянами, которые попадают под её влияние, не раз происходили стычки. Но если кто-нибудь вызовется добровольцем, он с радостью примет его услуги.
– Это многое объясняет, – продолжил Дермод. – Они ограничиваются химическим оружием потому, что в их задачу входит не уничтожить госпиталь, а сделаться его полновластными хозяевами. Император должен узнать местонахождение планет Федерации. А упорство, с каким они сражаются, вызвано, очевидно, страхом попасть в плен, ибо для них госпиталь – космическая камера пыток. Последнее же бестолковое нападение было, вероятно, организовано инопланетными дружками Империи – сорвиголовами, которых, скорее всего, не предупредили о наших средствах обороны.
Естественно, их гибель на руку Империи: теперь те, кто колебался, воевать или нет, отбросят всякие сомнения. И пойдут в союзники Империи, – подытожил он мрачно.
Командующий флотом умолк. Конвей не стал ничего говорить потому, что читал имперские материалы, которые посылались Вильямсону, и знал, что Дермод ничуть не преувеличивает. О'Мара, обладавший доступом к той же информации, тоже хранил угрюмое молчание. Но доктора Маннона как прорвало:
– Что за вздор! – воскликнул он. – Они же все переврали! Наш госпиталь вовсе не камера пыток! Они обвиняют нас в том, в чем виноваты сами...
Дермод притворился, будто не слышит, и сказал:
– Политическая ситуация в Империи нестабильна. При достатке времени мы могли бы сменить нынешнее правительство на более лояльное к нам. Я думаю, население рано или поздно так и поступит. Но времени у нас нет. К тому же нам нужно предотвратить распространение войны вширь и вглубь. Если к Империи присоединятся инопланетяне, положение станет чересчур запутанным, чтобы можно было с ним справиться, а истинные причины развязывания военных действий утратят всякое
