трагедии, были к тому времени полностью сформированы и устойчивы. Увы, прежде я не видел причин что-либо менять в психопрофиле обвиняемого.
Главный психолог на миг умолк и обвел взглядом аудиторию, после чего вернулся глазами к офицерам во главе с Дермодом. Суфлирующий экран загорелся, но О'Мара только мельком взглянул на быстро бегущие строчки значков и продолжил:
– Перед вами психологический портрет существа, отличающегося беззаветной преданностью своей профессии. Несмотря на то, что во время проведения тестирования в госпитале работали соотечественницы Лиорена, тарланки, он не проявлял к ним не малейшего интереса. Добровольное безбрачие имеет место среди ряда представителей разумных видов, к нему прибегают по различным причинам – личным, философским, религиозным. Подобное поведение редко, даже необычно, но не является психическим отклонением.
В жизни Лиорена не было никаких случаев – происшествий, поведенческих реакций, особенностей мышления, – которые я мог бы счесть аномальными. – О'Мара решительно взглянул на тарланина. – Он ел, спал и работал. В то время как его коллеги в свободное от работы время отдыхали или развлекались, Лиорен учился или приобретал дополнительный опыт в тех областях, которые его особенно интересовали. Когда Лиорен получал повышение, это вызывало крайнее недовольство как среднего медицинского персонала, так и обслуживающего, занятого в той палате, где работал тарланин: Лиорен требовал от своих подчиненных такой же отдачи, как и от себя. Но вот тем пациентам, которые попадали в палату к Лиорену, поистине везло. Правда, редкостная преданность уходу за больными и почти полное отсутствие гибкости ума заставляли задуматься о том, что должности диагноста Лиорену не получить никогда.
Однако Главный Госпиталь Сектора Лиорен покинул не по этой причине, – поспешно добавил О'Мара. – Причина была другая. Лиорена угнетала недисциплинированность ряда сотрудников, их не слишком серьезное отношение к собственным промашкам, безответственность в часы, свободные от дежурства. Лиорен захотел продолжить работу в атмосфере более строгой дисциплины. Все его повышения по службе в рядах Корпуса Мониторов были заслуженны, включая и назначение руководителем операции по спасению населения на Кромзаге, которая в итоге закончилась трагедией.
Главный психолог опустил глаза, но не для того, чтобы посмотреть на монитор, – О'Мара почему-то закрыл глаза. Затем резко и неожиданно открыл их и заговорил снова.
– Перед нами, – сказал он, – психопрофиль существа, у которого не было иного выбора, как только поступить именно так, как оно и поступило. Поэтому действия Лиорена в сложившихся обстоятельствах были верны. Ни о какой беспечности, ни о какой халатности тут не может быть и речи, и следовательно – подчеркиваю, – не может быть и речи о виновности. Только после того, как немногие из оставшихся в живых кромзагарцев пробыли в нашем госпитале под наблюдением в течение двух месяцев, мы сумели выявить вторичные эндокринологические осложнения того заболевания, которое на Кромзаге лечил Лиорен. Так что если в чем Лиорен и провинился, так это в некоторой поспешности да еще в том, что был твердо уверен: медицинского оборудования на его корабле хватит для выполнения поставленной задачи.
Буду краток. Мне остается только просить суд, чтобы наказание соответствовало степени преступления, а не его последствиям – на чем так настаивает подсудимый и на что, безусловно, обратит свое внимание обвинение. Как бы катастрофично и ужасающе ни выглядели последствия деяний хирурга-капитана Лиорена, вина его сама по себе невелика, а именно так к ней следует относиться.
Пока О'Мара говорил, Лиорену все труднее удавалось сдерживать возмущение. Бледные, желто-зеленые кожные покровы тарланина покрылись коричневыми пятнами, оба наружных легких раздулись, и из них вот-вот должны были политься слова протеста – оглушительные, невнятные, способные нанести значительные повреждения органам слуха многих из присутствующих.
– Обвиняемый близок к эмоциональному расстройству, – поспешно проговорил О'Мара. – Я настаиваю на том, чтобы дело против хирурга-капитана Лиорена было прекращено, либо, в том случае если оно прекращено не будет, чтобы приговор не предусматривал тюремного заключения. Идеальным мне представляется вариант решения, согласно которому обвиняемый остался бы здесь, в госпитале, где ему всегда могла бы быть оказана психологическая помощь и где он мог бы по- прежнему радовать наших больных своим вниманием, пока...
– Нет! – воскликнул Лиорен, и транслятор захрипел от звуковой перегрузки. – Я поклялся именами великих целителей Седита и Врезрина, что до конца своих дней не буду больше заниматься медициной!
– А вот это, – в тон ему прокричал О'Мара, – было бы настоящим преступлением. Это было бы постыдное и непростительное зарывание в землю великого таланта, и в этом вы были бы повинны целиком и полностью.
– Будь мне дано хоть сто жизней, – прохрипел Лиорен, – я бы все равно не смог спасти никого из тех, кто умер по моей вине.
– Но вы могли бы попытаться... – начал было О'Мара, но не договорил, поскольку командор Дермод снова поднял руку.
– Обращайте ваши доводы к суду, а не друг к другу, – распорядился Дермод, глянув по очереди на О'Мару и Лиорена. – Это – последнее предупреждение. Майор О'Мара, не так давно вы заметили, что будете кратки. Следует ли суду предположить, что вы уже сказали все, что вам оставалось сказать?
Главный психолог на секунду замер и тяжело вздохнул.
– Да, сэр. – Он сел.
– Очень хорошо, – резюмировал командор. – Теперь суд заслушает обвинение. Хирург-капитан Лиорен, вы готовы?
Кожные покровы Лиорена отражали бушующую в его душе гамму переживаний, однако поверхностные воздушные мешки уже осели вполне достаточно для того, чтобы Лиорен смог довольно-таки спокойно выговорить:
– Я готов.
Глава 2
Система, в состав которой входила планета Кромзаг, была обнаружена разведывательным кораблем Корпуса Мониторов «Тенельфи» во время облета Девятого Сектора, где на галактических картах наблюдалось одно из трехмерных «белых пятен». Обнаружение системы обитаемых планет стало приятным разнообразием на фоне скучнейших занятий типа подсчета и замеров местоположения мириадов звезд. А когда экипаж корабля выяснил, что одна из обитаемых планет населена разумными местными формами жизни, то радости поистине не было конца. Однако радоваться долго не пришлось. В связи с тем, что команда разведывательного корабля состояла всего из четверых сотрудников и не была готова к осуществлению процедуры первого контакта, устав запрещал посадку на планете. Так что экипаж довольствовался визуальными наблюдениями с орбиты. В процессе облета команда «Тенельфи» пыталась определить уровень развития техники на планете, для чего производилось определение частот средств связи и выявление любых видов электромагнитного излучения с поверхности планеты.
В результате команда «Тенельфи» весьма подзадержалась на орбите и истратила львиную долю запасов энергии на питание прожорливого субпространственного коммуникатора, с помощью которого на базу посылались все более и более тревожные сообщения.
Специализированный корабль Корпуса Мониторов «Декарт», разработанный именно для осуществления контактов с разнообразными формами жизни, в то время использовался для налаживания связи с планетой Слепышей. В ту пору контакт с местными жителями достиг той стадии, когда прерывать его было бы крайне нежелательно. Обычно для осуществления первого контакта с новой формой жизни посылали именно «Декарт», но сейчас речь шла даже не о первом контакте как таковом, а о том, чтобы в живых остался хоть кто-то из обитателей Кромзага, чтобы вообще думать о какой-либо возможности контакта.
Боевой корабль императорского класса «Веспасиан», способный к ведению
