ерунды, до которой мне нет дела – в основном это медицинские познания, а вот уйму народа – инопланетян, я уж точно не знаю. Вы выглядите очень потешно. Плоские, не такие объемные. И у вас нет шерсти, чтобы вы точно говорили мне о том, что чувствуете и думаете.
Дэвентри кивнул и улыбнулся.
– Думаю, у вас все просто замечательно, – заключил он. – Встаньте и обойдите несколько раз вокруг стула, потом попытайтесь дойти до двери и обратно.
Как только O'Mapa встал, комната угрожающе качнулась. Ему пришлось ухватиться за странный предмет мебели, на котором он до этого сидел, чтобы сохранить равновесие. Не отпуская стула, он неуклюже пошел вокруг него. Затем он выпрямился и, стараясь не смотреть на пол, до которого, как ему казалось, страшно далеко, направился к двери.
Дойти до нее он смог с трудом. Его вдруг неудержимо наклонило вперед, и ему пришлось вытянуть руки и упереться в дверь, чтобы не упасть, но все равно он не удержался и упал, больно ударившись о пол коленками. Затем O'Mapa неуклюже поднялся на ноги, выпрямился, развернулся, прижался спиной к двери и посмотрел в ту сторону, где стоял безнадежно далекий стул и двое землян.
Тот, которого звали Крейторн, смотрел на него. Два полумесяца лицевой волосяной растительности над его глазами были опущены вниз. Какие-то чужеродные воспоминания, засевшие в глубине сознания О'Мары, подсказали ему, что так у землян выражается озабоченность. Второй землянин кивнул и ненадолго обнажил зубы. Те же потаенные воспоминания подсказали: это воодушевляющая улыбка.
Землянин заговорил:
– Очень хорошо, лейтенант, – сказал он. – А теперь пройдитесь обратно.
– Не говорите глупостей! – гневно воскликнул O'Mapa. – У меня всего две ноги!
– Знаю, – мягко отозвался землянин. – Но вы все-таки попробуйте.
O'Mapa произнес какие-то слова – каких и не знал-то, по идее, затем встряхнулся и осторожно пошел к центру комнаты. Сделав пару-тройку шагов, он вдруг почувствовал, что заваливается на бок. Он инстинктивно выпрямился и расставил в стороны две толстые, неловкие землянские руки. Почему-то это помогло ему восстановить равновесие и удерживать его, пока он не добрался до стула. Опустившись на стул, он произнес еще несколько слов, о существовании которых и не подозревал.
Более старый землянин наклонился и щелкнул выключателем на шлеме О'Мары. Нимало не изменившись, кабинет и люди вдруг снова стали обычными и знакомыми.
– Пока достаточно, лейтенант, – торопливо проговорил Дэвентри. – Мнемограмма стерта. Но прежде, чем вы пройдете новые тесты, нам нужно обсудить полученный вами только что опыт. Не забывайте о том, что время воздействия нужно наращивать постепенно, пока вы не освоитесь с обитателем вашего сознания и не будете полностью уверены в том, кто, как говорится, в доме хозяин...
Для Крейторна Дэвентри добавил:
– Для первого эксперимента неплохо, майор. Теперь будете обучаться самостоятельно. Мне пора на корабль. У советника всегда дел по горло. Обращайтесь ко мне только тогда, когда у вас возникнут серьезные проблемы.
Он уже направился к двери, когда майор торопливо проговорил:
– Прошу прощения, сэр. Надеюсь, вас не обидели неуважительные высказывания лейтенанта и...
Советник Дэвентри, не оборачиваясь, поднял руку.
– Не переживайте, майор. Лейтенант О'Мара был не совсем в себе. Дерзок, груб и вреден он был потому, что его разумом владел старший врач-кельгианин, а кельгиане всегда так себя ведут.
Когда за Дэвентри закрылась дверь, Крейторн негромко рассмеялся.
– Пожалуй, не стоило говорить ему о том, – сказал он, – что лейтенант О'Мара тоже всегда так себя ведет.
Глава 10
О'Мара мрачно думал о том, что проблем с мнемограммами и теперь хватало – ну разве что по прошествии времени проблемы стали более знакомыми и куда более многочисленными, и главная ответственность за решение этих проблем лежала теперь не на Крейторне, а на нем самом – даже тогда, когда он, как сейчас, мог перепоручить дело своему главному ассистенту. Вот в этом отношении как минимум не изменилось ровным счетом ничего.
– Брейтвейт, – угрюмо произнес О'Мара, – как это вам, проклятие, удается всегда выглядеть настолько безукоризненно? Единственные складки на вашей форме лежат только там, где им положено лежать – это стрелки на брюках. Это что – навыки, привитые в Корпусе Мониторов, что-то такое у вас в ДНК, или вы продали душу какому-нибудь прачечно-гладильному дьяволу?
Лейтенант умел распознавать риторические вопросы. Он ответил шефу вежливой улыбкой.
– Ладно, – буркнул О'Мара. – Диагност Юрзедт. Что стряслось?
Брейтвейт снова улыбнулся.
– Сначала был просто дружеский обмен мнениями. Она сказала, что, учитывая положение, занимаемое ею в госпитале, она заслуживает того, чтобы ей уделил внимание Главный психолог. Я ответил ей, что обычно так и бывает, но сейчас у вас как у нового администратора есть более срочные дела, которыми вы вынуждены заниматься. Юрзедт нелицеприятно отозвалась о нас обоих, а некоторые фразы, почерпнутые ею из тралтанской составляющей ее сознания, были особенно... изобретательны. Но через несколько минут, выпустив пар, она согласилась поговорить с психиатром- недоучкой, то есть – со мной.
– И?.. – вставил О'Мара.
– В настоящее время Юрзедт является носительницей четырех мнемограмм, – продолжал лейтенант. – Тралтанской, мельфианской, дверланской и землянской. Я просмотрел психопрофили доноров, и ни один из них не представился мне таким, с каким невозможно было бы ужиться, тем более когда речь идет о напористой и волевой кельгианке типа Юрзедт, имеющей многолетний опыт мнемографии. Ее собственный психопрофиль не указывает на наличие чего-либо подозрительного в прошлом. Что касается тревожных, кошмарных сновидений, которые мучают Юрзедт даже спустя несколько часов после пробуждения, я не нахожу причины для их возникновения. То же самое относится и к приступам периферической невропатии, которые наверняка связаны с главной проблемой, поскольку очень напоминают страшные сны. Если и есть мнемограмма-преступница, как вы ее назвали, то я ее не выявил. Случай странный, сэр, поскольку у проблемы нет очевидных причин.
О'Мара кивнул:
– Вы же не ожидали, лейтенант, что я вам подсуну что-нибудь легонькое. Ну и что же вы предпринимаете в связи с этой несуществующей проблемой?
– Юрзедт очень расстроена, – ответил Брейтвейт, – и мне не хотелось бы упускать время и дублировать чью-то работу, особенно вашу. Юрзедт мне бы не сказала – она была слишком раздражена тем, что ею занимаетесь не вы лично, – не назначили ли вы ей уже какого-нибудь курса лечения. Вы не делали этого?
О'Мара покачал головой.
– Я только пробежал глазами нынешний файл Юрзедт, чтобы посмотреть, какая у нее сейчас рабочая нагрузка, – ответил он, – и убедился, что нагрузка у нее совершенно нормальная для диагноста ее ранга. Я повторяю вопрос: лейтенант, что вы намерены предпринять?
Брейтвейт, секунду помолчав, приступил к ответу.
– Я уже думал о стрессе в связи с переутомлением, но ничего необычного не обнаружил. Я намерен еще раз уговорить Юрзедт рассказать мне о своих ночных кошмарах и выслушать ее более внимательно. Если мне больше ничего не придет в голову, я предложу стереть мельфианскую
