он мог бы пользоваться, когда в этом возникла бы необходимость. Берия был так удовлетворен деятельностью Абеля, что просьба полковника была встречена с пониманием.
Руководители иностранного отдела ГБ остановили свой выбор на подполковнике Рейно Хейханене, офицере тайной полиции с 1939 года, финна по национальности. Именно его предназначали в заместители к Абелю. Однако зарубежный опыт финна не простирался далее работы в контролируемых Советами стран Восточной Европы.
Очень любопытный был выбор. Хейханен говорил по-английски с сильным акцентам, а иногда вообще переходил на какой-то ломаный язык. Он, похоже, не обладал необходимой квалификацией для порученного ему дела. И в довершение ко всему он был необыкновенно обидчивым. Хейханен полагал, что ему должны дать ключевой пост в «легальном аппарате» в советском посольстве, где под видом шофера он следил бы за ортодоксальными советскими дипломатами. А вместо этого ему было велено стать шпионом, действующим самостоятельно в чужой и незнакомой стране.
Хейханен прибыл в Нью-Йорк к концу 1952 года с паспортом на имя Юджина Маки, американского гражданина, родившегося в Финляндии.
И руководители иностранного отдела ГБ в Москве, и полковник Абель были очень осторожны. Хейханену не сообщили ни настоящего имени Абеля, ни адреса его студии на Фултон-стрит. Перед отъездом из Москвы ему сказали, что в Нью-Йорке у него состоится встреча с человеком по имени «Марк», его резидентом в Америке. Эта договоренность действовала в продолжение пяти лет, и Хейханен так никогда и не узнал настоящего имени Абеля.
Спустя несколько месяцев после прибытия Хейханена Абель почувствовал, что все больше разочаровывается в своем коллеге. Хейханен был пьяницей и несколько раз приходил на встречи с Абелем в полупьяном состоянии. Более того, у него были влиятельные друзья в руководстве ГБ. И к большой тревоге Абеля, он вскоре воссоединился со своей второй женой, которая еще меньше подходила к существованию в условиях подполья в Соединенных Штатах, чем ее муж.
Хейханену было велено устроиться в Нью-Йорке. Абель приказал ему открыть, в качестве «крыши», фотостудию и дал достаточную сумму денег, которую снял с одного из многочисленных банковских счетов, открытых им в Нью-Йорке. Однако фотостудия так и не стала явью, и Абель подозревал, что Хейханен истратил деньги на выпивку. Абель еще больше расстроился, когда узнал, что Хейханен присвоил пять тысяч долларов, которые ему выдали для передачи жене одного из арестованных членов сети Розенбергов. Абель также был неудовлетворен контактом Хейханена с бывшим военнослужащим американских войск связи, который согласился работать на русских, оказавшись в американском посольстве в Москве, однако ушел в тень, вернувшись в Соединенные Штаты.
В начале 1955 года полковник Абель уже проработал в Соединенных Штатах семь лет без перерыва. Он добился огромных успехов как резидент-«нелегал» Восточного побережья Соединенных Штатов, однако постоянное напряжение измотало его. Его начальство в Москве не возражало, чтобы он сделал перерыв в работе, и Абелю было позволено уехать. Он вылетел в Берлин и, пройдя через Бранденбургские ворота, растворился где-то в Восточной зоне, где и провел некоторое время со своей женой. А затем отправился в Москву повидаться с дочерью и получить новые инструкции от руководства ГБ.
Вполне возможно, что руководство иностранного департамента ГБ решило, что полковнику Абелю следует сменить место назначения. Согласно обычному риску, присущему его профессии, чем дольше он оставался в Соединенных Штатах, тем больше он рисковал. Однако из отзывов Абеля о Хейханене становилось ясно, что заместитель полковника совершенно не подходил для того, чтобы взять на себя руководство американской сетью. И потому Москва пошла на риск и отправила полковника Абеля обратно в Нью-Йорк.
Он вернулся где-то в конце 1955 года, чтобы узнать, что Хейханен использовал его отсутствие для того, чтобы предаваться затянувшемуся запою. И потому летом 1956 года Абель намекнул помощнику, что после четырех лет пребывания в Соединенных Штатах Хейханен заслужил «поездку в Россию».
Хейханен прекрасно знал о недовольстве Абеля и не без основания полагал, что его вернут в Москву по причинам «дисциплинарного характера». Он сделал попытку оттянуть этот черный день, но к середине апреля 1957 года у него уже не осталось предлогов для дальнейших проволочек с отъездом из США. 24 апреля Хейханен самолетом вылетел в Париж по пути в Россию. В течение 48 часов он должен был выйти на связь с ГБ. Однако не сделал этого. Стало ясно, что Хейханен пропал.
Спустя десять дней он появился в посольстве Соединенных Штатов на площади Согласия в Париже и попросил провести его к сотруднику Центрального разведывательного управления, возглавляемого мистером Алленом Даллесом. Выходил ли он на контакт с ЦРУ, еще находясь в Соединенных Штатах, – неизвестно. Но подобный оборот событий вполне вероятен. Из Парижа Хейханена самолетом доставили обратно в Нью-Йорк и по прибытии сразу же допросили.
Москва предупредила Абеля о бегстве Хейханена, и 26 апреля полковник расплатился с владельцем снимаемой им студии, заплатив вперед за два месяца, и сказал, что уезжает «на отдых».
На допросах Хейханен рассказал все, что знал, дав подробную информацию о целях и задачах своей шпионской миссии и о тех данных, которые он передавал в Москву. Он выдал имена всех своих связных, однако он очень мало знал о своем резиденте и мог сообщить лишь то, что его зовут «Марк».
За все пять лет пребывания в Соединенных Штатах полковник Абель сделал одну-единственную небольшую ошибку: во время одной из встреч Хейханен пожаловался, что у него осталось мало фотопринадлежностей, и тогда «Марк» сказал, что может дать ему немного. Дело было вечером. Они вместе поехали в Бруклин, и Абель провел Хейханена в свою студию. Хейханен запомнил этот случай и сказал американцам, что, по его мнению, студия находится где-то рядом с Фултон-стрит. В сопровождении человека из ФБР он ходил от одного дома к другому по Фултон-стрит. На доме под номером 252 он увидел табличку с надписью: «Эмиль Р. Голдфус – фотограф». И через несколько мгновений агенты ФБР уже были в квартире Абеля.
Во время обыска, проведенного в студии Абеля, были найдены многие орудия, необходимые в его профессии. За тяжелой мебелью агенты ФБР обнаружили мощный радиопередатчик. По всей студии были разбросаны шифровальные книги, фотокамеры и пленки для микрофотографий. Дальнейшие поиски дали случайный набор ручек, кисточек для бритья, болтов, запонок и карандашей – все с мастерски выдолбленными внутренностями, которые можно было использовать для передачи секретных сообщений. Однако в доме не было ни малейшего намека на присутствие самого Абеля.
А Абель в это время был во Флориде, наслаждаясь столь необходимым ему отдыхом и внимательно читая американские газеты, стараясь выискать в них хоть какую-то информацию о побеге Хейханена. Американцы, однако, хранили молчание. Они не собирались вспугивать человека, про которого знали, что он является одним из крупнейших русских шпионов в Западном полушарии.
Почему полковник Абель не сбежал в Мексику – остается загадкой. Можно лишь предположить, что для ГБ он был столь ценным агентом, что в Москве надеялись, что через несколько месяцев все уляжется и он
