напороться на топляк? – Хэл вздохнул. – Чтобы избежать неприятностей, нам понадобится два дежурных на вахту.
– Пожалуй. Не встанешь за штурвал? Я хочу телеграфировать кое-кому из друзей в Омаху и Небраска-Сити, чтобы узнать их мнение относительно местных рек.
– С удовольствием. – Хэл занял место за штурвалом. Розалинда поразилась, с какой легкостью он взял на себя управление судном. Одна его ладонь непринужденно обняла спицу колеса, другая легла на сигнал связи с машинным отделением.
– Попроси Сэмпсона остановиться на ферме Брунсона, – сказал Хэл, – независимо от того, поднят флаг или нет. Мы заплатим им доллар, если их старший отнесет телеграмму на ближайший телеграф.
Хорошо. – Белькур исчез, ни разу не оглянувшись.
Розалинда снова перевела взгляд на реку. Ей нравились эти спокойные моменты с Хэлом в рулевой рубке, когда он стоял рядом и ее дразнил его чистый запах. Как бы ни завидовала она его радости общения с сестрой, ей не приходило в голову присоединиться к ним. Как ни странно, но сама она испытала самое большое счастье этой весной, когда плыла по дикой реке на груде деревянных обломков в дюйм толщиной.
Хэл хранил молчание, пока «Красотка» выполняла повороты, лавируя между песчаными отмелями, островом и высоким утесом западного берега, после чего перед ними открылся на удивление прямой и длинный для Миссури участок реки протяженностью почти в две мили. Над их головой, словно ориентируясь по реке, летела на север большая стая пеликанов; далеко впереди едва виднелись высокие трубы «Спартанца», выписывающего замысловатые повороты.
– Положи руки на штурвал, Карстерс.
– Слушаюсь, сэр. – У Розалинды подпрыгнуло сердце, но она надеялась, что голос не выдал ее волнения. Ее пальцы обхватили штурвал. «Думай о «Красотке», а не о том, что вода способна сделать с тобой», – увещевала она себя.
– Почувствуй, как судно слушается руля. Этот фарватер достаточно глубок и не имеет песчаных банок, так что, кроме воды, тебя не должно ничто заботить.
Розалинда прислушалась: «Красотка» шла против течения, издавая тихое рокотание. Она без труда распознала вибрацию, исходящую от гребного колеса, и даже сумела различить силу, поднимающую корпус.
– Хочешь попробовать вести «Красотку» самостоятельно?
От его предложения у Розалинды захватило дух, и она кивнула.
Хэл убрал руки со штурвала, предоставляя судно в ее полное распоряжение, и Розалинда всецело отдалась управлению.
Порывом ветра «Красотку» понесло к восточному берегу, за пределы глубокой воды, и Розалинда, сердито бурча что-то под нос, вернула пароход на середину фарватера. Судно тотчас понесло влево. От напряжения костяшки ее пальцев побелели, хотя большой белый корабль гораздо лучше слушался руля, чем ялик ее родителей.
– Видишь впереди тот большой дуб на обрывистом берегу? Держи гюйс-шток на одной линии с ним и будешь идти прямым курсом.
Она кивнула, собираясь последовать совету Линдсея. Но от ее необычного движения пароход начинал вихлять как взбесившийся паром.
– Не крути сильно штурвал, когда поправляешь курс. На две спицы лучше, чем на четыре.
Глядя, как Розалинда старается вывести упрямое судно на прямой курс, Хэл хмыкнул.
– Спорим, что не сможешь удержать курс в течение минуты, поворачивая колесо каждый раз всего на одну спицу?
В Розалинде немедленно проснулось самолюбие и желание выиграть пари. За всю жизнь она ни разу никому не проиграла ни одного спора, разве что отцу.
– Что, если я выиграю? Хэл пожал плечами.
– Я простою с тобой завтра первую вахту. Но если я выиграю, то ты принесешь мне завтрак в постель.
– Договорились. – Она сжала рот и сердито уставилась на гюйс-шток. Если только он посмеет отклониться…
Хэл вынул карманные часы.
– Начали.
Прищурившись, Розалинда перевела взгляд на утес и выровняла «Красотку». Озорной ветерок тут же подтолкнул пароход к восточному берегу, и Розалинда немедленно сделала поправку на одну спицу от центра…
Она напрягла руку, и колесо остановилось; вторая спица замерла, не перевалив через высшую точку. Слава Богу, река была здесь достаточно широкой благодаря впадающему в нее полноводному ручью.
– секунд.
Гюйс-шток попытался отклониться от ствола дуба к ветвям, и Розалинда легким поворотом колеса тотчас скорректировала курс.
– Десять секунд, – бесстрастно заметил Хэл.
Почти повиснув на штурвале, Розалинда молила Бога, чтобы стрелки часов двигались быстрее.
– Все. Поздравляю, Карстерс.
У Розалинды от радости подкосились ноги, но она мужественно выпрямила спину.
– Я всегда знала, что у меня получится:
– Ну конечно! – Хэл прохлопал ее по плечу. – А теперь позволь мне самому встать за штурвал.
– Слушаюсь, сэр.
Розалинда медленно выпустила из рук рулевое колесо, с удивлением поймав себя на том, что с удовольствием взялась бы за него снова.
Вечером, вернувшись в каюту, Розалинда снова задумалась над этим вопросом и после ужина, пока Хэл гулял с сестрой и Донованом по палубе, сыграла несколько партий в покер.
Супруги Линдсей проводили в большом салоне настоящий светский прием. Капитан рассказывал всякие небылицы и время от времени поглядывал на жену. Вокруг собралась группа мужчин, которые развлекались тем, что обменивались историями о рыбалке, военных подвигах и успехах в бизнесе, в то время как миссис Линдсей открыто кокетничала.
Розалинда поморщилась. Сознавая, что не все супружеские пары обожают друг друга, как ее родители, она, коренная жительница Нью-Йорка, чувствовала себя неловко, наблюдая, как замужняя дама строит глазки посторонним мужчинам, а те бросают на нее похотливые взгляды.
К счастью, обязанности ученика рулевого позволяли ей днем находиться в стороне от Линдсеев, а вечером ужинать за офицерским столом, где она держала язык за зубами, как и положено самому младшему по званию, после чего исчезала в каюте, которую делила с Хэлом.
Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
– Войдите, – отозвалась она.
В дверь просунулась голова Эзры.
– Добрый вечер, сэр. Вы позволите расстелить постели?
– Да, спасибо. – Розалинда отругала себя за то, что забыла о необходимости соблюдать конспирацию. Если бы Эзра пришел несколькими минутами позже, она уже спала бы на большой кровати.
Облокотившись о стену умывальника, Розалинда старалась придать себе в присутствии. Эзры по-мужски непринужденный вид, а он, выполняя привычную работу, тихо насвистывал и за все время ни разу на нее не взглянул.
– Когда ты встретился с мистером Линдсеем, Эзра? – в конце концов спросила она.
– В июне шестьдесят второго, сэр.
– Десять лет работы у одного человека – большой срок, – заметила Розалинда.
– Он спас мне жизнь, и я буду служить ему, пока жив. – Эзра поднял глаза, разглаживая одеяло на раскладушке. Хотя он был не выше пяти футов ростом, в его черный глазах светился неукротимый дух.
Удивленная его ответом, Розалинда изогнула бровь.
– Как это случилось?
– Это было на плантации Виксберга. Я опоздал на две минуты принести кофе хозяину, и меня высекли тростью. Хозяин любил учить новых рабов основам флотской дисциплины и приказал дать мне по одному удару за каждую секунду опоздания.
– Не может быть!
– Меня первый раз били тростью, но скажу сразу, что лучше бы меня высекли плетью, – произнес Эзра грустно, устремив взгляд в пространство.
Розалинда не могла поверить, что есть наказание страшнее порки.
– Я получил уже тридцать из обещанных ста двадцати ударов, когда у меня начало туманиться сознание. Вдруг из-за деревьев вылетел какой-то человек, словно архангел Гавриил протрубил в трубы и привел целую армию янки.
– Это был мистер Линдсей?
– Лейтенант Линдсей, – вежливо поправил Эзра. – Во главе группы моряков со своей канонерской лодки он искал проход по болотам в обход пушек повстанцев.
– И?.. – Розалинде не терпелось услышать продолжение.
– Он не должен был меня спасать и мог подождать, пока закончат порку…
– Но мистер Линдсей начал действовать не раздумывая, – осторожно предположила Розалинда.
– Да, сэр. Он застрелил надсмотрщика, потом приставил ружье к голове моего хозяина и сказал, что у него есть выбор: либо продать меня, либо получить пулю.
– И что негодяй выбрал?
– Он продал меня, а мистер Линдсей освободил, как только смог. Он сказал, что хочет, чтобы я спал ночами, а не видел кошмары, в которых мой старый хозяин возвращается за мной. – Эзра сделал паузу. – Вот почему я все сделаю для мистера Линдсея, все, без исключения. – Его глаза сверлили Розалинду, словно он хотел, чтобы она хорошо это усвоила.
И тут ее вдруг озарило.
– А его шрамы – это тоже следы от трости?
– Да, сэр. Трость в умелых руках всегда оставляет такие рубцы.
– Твои, должно быть, еще хуже, – медленно произнесла Розалинда, стараясь не проявлять большой заинтересованности.
Эзра пожал плечами.
– Нет, сэр. Просто свои он получил раньше, чем я. К тому же он моложе и не привык к побоям.
– Как таких злобных подонков земля носит? – Розалинда выругалась.
– Да, сэр, я тоже часто думаю об этом, но потом вспоминаю, что говорила мне моя матушка, и молю Господа даровать им прощение.
– Не сомневаюсь, что Всевышний их простит, но за себя не ручаюсь.
Эзра сверкнул белозубой улыбкой.
– Я тоже, сэр. Будут еще какие-нибудь распоряжения на ночь?
– Нет. Спокойной ночи, Эзра.
– Спокойной ночи, сэр.
Эзра вежливо поклонился, словно был благовоспитанным английским дворецким, и исчез за дверью, оставив Розалинду наедине с ее
