унисон, и вскоре Джессамин почувствовала, что Морган согрелся, он словно превратился в огромную печь. Она устроилась поудобнее, как если бы была с Сайрусом. Прижавшись к Моргану еще крепче, обняла его за плечи и вдруг поняла, что он как-то странно напряжен.
– В чем дело? – спросила Джессамин. – Тебя что-то тревожит?
Морган со вздохом пробормотал:
– Нет, все в порядке. Не стоит волноваться, дорогая. Давай спать. Спокойной ночи, – добавил он, погладив ее по полосам.
Она немного помолчала, потом прошептала:
– Морган…
– Хм… Что?
«О чем же его спросить? – думала Джессамин. – Ах, вот о чем… Ведь мне давно уже хотелось об этом спросить».
– Скажи, Морган, почему ты поручил Дэвиду управление Лонгейкром?
Он зевнул.
– Потому что ему там нравится. К тому же он в отличие от меня настоящий фермер. Дэвид прекрасно справляется.
Оказывается, все так просто? Выходит, он заботился о своих родственниках? Теперь ясно, что она совершенно его не понимала. Поэтому и думала о нем так плохо.
– А ты не собираешься там жить? Не собираешься вернуться в Лонгейкр?
Морган обнял ее еще крепче.
– Возможно, я продам Дэвиду поместье. Продам, если его сыновья захотят там остаться. Лонгейкр был мечтой моего отца, не моей. Пока поместье остается в руках семьи, я спокоен.
Джессамин вздохнула и прижалась щекой к его груди. Она чувствовала, как грудь Моргана поднимается и опускается при каждом вдохе и выдохе. И сознавала, что уже не в силах говорить – глаза закрывались сами собой, и бороться со сном становилось все труднее. Сладко зевнув, она прошептала:
– Спокойной ночи, Морган.
Он поцеловал ее в макушку.
– Спокойной ночи, дорогая.
Неделю спустя экспедиция поднялась выше границы лесной полосы, и теперь уже Морган нисколько не сомневался: Ортиц знал местность и вовсе не плутал по горам, а шел к определенной цели. Тропа проходила вдоль линии хребта и пролегала вблизи хороших пастбищ и воды. Чем дольше Морган следовал по тропе испанца, тем больше восхищался его предусмотрительностью.
И еще его радовало то обстоятельство, что Джоунс расчищал для них путь – валил деревья, вырубал кустарник и разбирал каменные завалы. Эта работа отнимала много времени и сил, и его бандиты, должно быть, проклинали все на свете.
Морган же постоянно выискивал все кварцевые метки на скалах. Их, судя по всему, оставляли на каждом крутом повороте, а также в тех местах, где сливались горные речки. Порой он не находил кварцевые маячки – вероятно, их уничтожили камнепады. Но все же метки встречались довольно часто, так что можно было не беспокоиться – они не сбились с пути.
К счастью, после Трех Игл дожди не шли, и тропа уже была не очень скользкой. Но дышать на такой высоте становилось все труднее, и им все чаще приходилось останавливаться, чтобы набраться сил. Однако лошади и мулы – почти все они выросли в гористых районах Колорадо – довольно быстро привыкали к высоте.
По словам Малыша, они уже нагоняли Джоунса, опережавшего их теперь часа на три-четыре. И даже Джессамин не могла не заметить, что путешествие ужасно утомило Чарли и его людей – после привалов оставался неубранный мусор, и они теряли из-за несчастных случаев все больше лошадей. Две из них, превосходные кобылы чистокровной породы, получили очень незначительные повреждения, но все же были брошены на произвол судьбы. Их подлечил и взял на попечение О'Каллоген, ирландец из Нового Орлеана; он заявил, что с ними все будет в порядке.
Но более всего Моргана радовало присутствие Джессамин. На протяжении всей экспедиции она была удивительно страстной любовницей. А в последнее время стала еще и превосходной подругой, с которой можно было говорить на любую тему, и которая понимала его с полуслова. У костра она смеялась и шутила с мужчинами, рассказывала забавные истории, а однажды даже затянула песню. Она прекрасно ухаживала за Звездочкой и помогала Доусону. «О такой спутнице можно только мечтать», – говорил себе Морган. Он чувствовал, что все больше к ней привязывается, и все чаще думал о том, что Джессамин, наверное, сразу же с ним расстанется, после того как найдет золото. В золото Ортица он по-прежнему не очень-то верил, но теперь уже допускал, что оно все-таки существует, – возможно, именно об этом свидетельствовали метки из кварца.
Джессамин замечала, что Морган все чаще хмурится, поглядывая по сторонам. Конечно же, он опасался засады. Чарли, наверное, находился уже совсем близко, и им всем следовало проявлять предельную осторожность.
Теперь они ехали по постепенно сужавшемуся каньону с круто уходящими вверх стенами из осыпающегося серого камня. Скалы справа от них, то есть с юго-запада, поднимались гораздо выше тех, что находились слева, и почти до самой заснеженной вершины шли уступами. Лишь редкие кустики цеплялись за жизнь в каменистом каньоне. По стенам же струились ручейки, вливавшиеся в небольшую речку; их постоянное журчание иногда действовало на нервы, но с этим ничего нельзя было поделать. А на скалистых уступах все чаще появлялись толстороги, обозревавшие окрестности. Однако некоторые из них спокойно паслись на небольших лужайках и, казалось, не обращали ни малейшего внимания на людей, лошадей и мулов.
Внезапный порыв ветра обдал тропу брызгами ближайшего из водопадов, и Чако в испуге встал на дыбы, прижимая к голове уши. Но Морган – он единственный оставался в седле – тут же успокоил своего коня, прошептав ему на ухо несколько ласковых слов на языке апачей. Когда он выпрямился, его внимание привлекла группа толсторогих горных козлов, неотрывно смотревших в сторону дальнего конца скалы. Было очевидно, что животных что-то встревожило. «Но что именно их беспокоит? – думал Морган. – Уж конечно, не то вон нагромождение камней. Да, они смотрят в ту сторону, но только повыше, и очень может быть…»
Повернувшись к Джессамин – прекрасной, шустрой, смышленой Джессамин, – он сказал:
– Дорогая, я бы хотел взглянуть на твою кобылку. Мне кажется, стук ее подков какой-то неровный. Подержи, пожалуйста. – Спрыгнув с седла, он протянул ей поводья Чако.
Она внимательно посмотрела на него, и ее зеленые глаза расширились.
– Что?.. Стук подков неровный?
– Да, мне так показалось. Возможно, ничего страшного.
Джессамин с улыбкой кивнула:
– Что ж, взгляни, если считаешь, что это необходимо. – Она взяла поводья Чако, а на скалу даже не взглянула.
Морган поднял переднюю ногу кобылы и сделал вид, что изучает копыто. Тут его люди тоже насторожились. Некоторые из них смотрели на него, другие обозревали скальные нагромождения.
Прекрасно зная, как далеко распространяется звук в горах, Морган тихо сказал:
– Лоуэлл, немедленно зови тех, кто охраняет фланги. Я хочу, чтобы они как можно быстрее спустились.
– Да, слушаюсь, сэр.
– А все остальные пусть приготовятся повернуть обратно и скакать по моему сигналу.
Лоуэлл передал приказ Моргана, и тотчас же послышались голоса:
– Все в порядке! Мы готовы!
Лоуэлл принялся насвистывать «Дикси», делая особое ударение на строчке припева: «Прочь, прочь». Погонщики же проверяли оружие и снаряжение.
Изучив последнее копыто Звездочки, Морган выпрямился и легонько похлопал кобылу по крупу. Повернувшись к Джессамин, он сказал:
– Моя дорогая леди, полагаю, вы можете продолжать путь верхом. Ваша лошадка в полном порядке и возражать не станет.
– Слушаюсь, сэр, – ответила Джессамин с улыбкой.
Быстро осмотревшись, он помог ей сесть в седло, затем взобрался на своего Чако, и тут же с удовлетворением отметил, что далеко не все последовали его примеру. Следовательно, охрана бдительности не теряла и была готова к любым неожиданностям. И почти все охранники, бывшие кавалеристы, могли, если понадобится, запрыгнуть в седло на бегу.
Морган снова окинул взглядом горный склон; он пытался определить, как далеко в каньон сможет увести Джессамин и своих людей, если рухнут камни и увлекут за собой по принципу домино другие выступы. Толстороги все еще таращились на подозрительное, на их взгляд, место, но ягнят с горы не уводили.
Морган вскинул вверх руку, и отряд снова тронулся в путь, правда, теперь они передвигались гораздо медленнее. Внезапно из-за поворота появились немного задержавшиеся Малыш и Грейнджер; они также находились в охране флангов и теперь возвращались, – но успеют ли вовремя, если каменная насыпь вдруг обрушится, увлекая за собой огромные каменные глыбы? «Такие глыбы могут завалить выход из каньона, – подумал Морган. – И если это произойдет…»
Толстороги внезапно всполошились и ринулись со скалы, перескакивая с утеса на утес, как камешки, запушенные по глади пруда. Малыш и Грейнджер перешли на галоп. Дейли шлепнул Роузи по крупу, и та побежала с громким ржанием и отчаянным перезвоном колокольчика. Все остальные мулы тотчас же устремились за ней.
И вдруг на вершине горы раздался оглушительный грохот, и появилось облачко черного дыма. На секунду воцарилась тишина, словно природа затаила дыхание, а затем нагромождение глыб на скале начало с ужасающим стуком разваливаться.
Морган пронзительно свистнул, подавая сигнал к поспешному отступлению, и все тут же пришпорили лошадей, направляя их к выходу из ущелья. Морган же не торопился; он решил, что уйдет последним, поскольку не мог оставить Грейнджера и Малыша на произвол судьбы.
Повернувшись, он увидел Джессамин – оказывается, она не поскакала вместе со всеми, а по-прежнему находилась рядом с ним.
– Назад, Джессамин!
