– Остальное в коробках.
Бобби потянулся за сумкой:
– Я оставлю этот дом только для тебя, не буду его сдавать.
Она оглянулась на хижину:
– Не нужно этого делать, Бобби. Он начал спускаться с крыльца.
– Я могу делать все, что хочу, это мой дом. Кроме того, я собираюсь прекратить обустраивать детскую.
– Да, конечно. Я чувствую себя так, будто оставляю здесь часть своего сердца.
Он остановился и повернулся к ней:
– И забираешь часть моего.
Джулианн встретила его тревожный взгляд. Ее решение разбило их сердца.
«Не уезжай, – говорил ей рассудительный внутренний голос, – останься с ним».
И что? Остаться его безутешной, доведенной до отчаяния любовницей? Леди, которую он будет держать на расстоянии? Леди, на которой он отказался жениться?
Джулианн спустилась с крыльца.
Не сказав ни слова, Бобби открыл перед ней дверцу. Она поблагодарила, села и пристегнула ремень.
Они ехали молча по проселочной дороге мимо ферм и ранчо, выскочили на главное шоссе, и в этот момент хлынул дождь.
Дворники метались по ветровому стеклу, а Бобби старался держать себя в руках, но, когда он взглянул на Джулианн, решимость покинула его.
«Гордость, – думал он. – Его чертова гордость».
Из-за нее он убил Шэрон, а теперь из-за нее же теряет Джулианн.
– Я не могу, – вдруг произнес он, – не могу.
Он остановил грузовик на обочине и заглушил мотор, потом взглянул на Джулианн.
– Что происходит? – спросила она. – Что случилось?
– Если бы с тобой когда-нибудь хоть что-нибудь случилось, я бы умер, – ответил он. – Я просто не смогу без тебя.
Она озадаченно смотрела на него:
– О чем ты говоришь? Ничего со мной не случится.
– Я убил Шэрон, Джулианн. Автомобильная авария – это моя вина. – Бобби помолчал, чувствуя, как сжимается желудок. – В тот день тоже шел дождь. Мы возвращались в Техас из Оклахомы и были уже в нескольких часах езды от дома.
Джулианн сидела молча – пусть продолжает, пусть выговорится.
– Когда погода стала еще хуже, Шэрон забеспокоилась: она хотела, чтобы я нашел мотель – переждать шторм.
– Но ты продолжал вести машину.
– Да, я вел ее сквозь бурю гораздо более опасную, чем сейчас. Я убедил Шэрон, что все будет хорошо, что я довезу ее до дома в целости и сохранности.
Бобби не отрываясь смотрел в ветровое стекло, вспоминая, каким мачо он себя тогда ощущал, как был в себе уверен.
– Примерно через полчаса машина, идущая за нами, потеряла управление. Столкнулись несколько автомобилей. Моя машина пошла юзом, скользя поперек мокрого шоссе, и вылетела с набережной. – Бобби закрыл глаза, заново, как в замедленной съемке, прокручивая в голове картины катастрофы. Он видел груду искореженного металла, слышал хруст собственных костей, опять чувствовал, как отрывается нога... – Я не знал, что произошло с Шэрон, я почти сразу потерял сознание и пришел в себя только в больнице. – Он с шумом выпустил из легких воздух. – У Шэрон не было шансов, она умерла прямо там, на месте аварии.
Бобби открыл глаза и опять пристально посмотрел в ветровое окно:
– Мы навещали ее семью в Оклахоме. Я ведь обещал ее родителям, что буду беречь их дочь, защищать ее.
– Это была автомобильная авария, ты не думал, что она умрет.
Он повернулся к Джулианн.
– Я все равно люблю тебя, – сказала она. – В моих чувствах к тебе ничего не изменилось.
– Как ты можешь так говорить?
– Ты хороший человек, и сердце у тебя доброе. Сейчас я поняла, через что ты прошел, какую боль выдерживал.
Бобби схватил Джулианн за руку и стиснул так, словно это могло помочь ему справиться с переживаниями.
– В тот день, когда умерла Шэрон, на мне не было обручального кольца. Примерно за неделю до нашей поездки я повредил руку. Повредил несерьезно, но кольцо снял, потому что стали опухать пальцы. А когда рука зажила, мне...
– ...тебе не захотелось снова надевать его, – мягко подсказала она.
Бобби кивнул:
– Я в то время ремонтировал грузовик, и кольцо мне мешало. – Он опять вздохнул: – Шэрон расстраивалась. Я не понимал ее – чего она так суетится из-за такого пустяка. – Он помолчал, рассматривая пустой палец. – Когда она умерла, я надел кольцо. Я заставил Майкла принести мне его в больницу. Эта золотая полоска напоминала мне о том, что я сделал. В тот день, когда отнял у нее жизнь.
– Ох, Бобби! – Джулианн подняла их сцепленные руки и прикоснулась губами к его пальцам. – Ты ничего не сделал, кроме того, что любил ее. Ты совершил ошибку и дорого поплатился за это.
– Я заслужил такую расплату.
– Нет, не заслужил, – мягко возразила она. – Ты имел право оплакивать свою жену, но также имел право жить дальше.
Бобби взглянул на нее.
– Я хочу начать жизнь сначала, – сказал он. – Перестать сдерживаться, отдать тебе мое сердце.
Джулианн наклонилась к нему, и он погладил ее по голове – свою леди, свою любовь, своего ирландского эльфа.
– Ты останешься в Техасе? – спросил он. – Вернешься со мной на ранчо?
– Это было бы для меня честью. – Голос у нее дрогнул.
Он посмотрел в ветровое стекло. Дождь стихал, но шоссе было еще мокрым.
– Ты доверишь мне охранять твой дом?
– Да, – ответила она, глядя ему в глаза, – я доверяю тебе охранять мою жизнь.
Они подъехали к ее хижине. Бобби заехал к себе, чтобы упаковать сумку и захватить костыли, – он собирался остаться у нее на ночь. Джулианн чувствовала, что он все еще волнуется.
В ее дом они вошли молча.
Джулианн закрыла дверь, и он подошел к ней. Не раздумывая больше ни о чем, она обвила руками его шею.
Их губы слились.
– Я не хочу ждать до вечера. – Она хотела его сейчас.
– Я тоже. – Он еще раз поцеловал ее, потом отступил. – Я воспользуюсь другой ванной, мне так будет легче.
Она вздохнула и постаралась улыбнуться:
– Мне ждать тебя в спальне?
– Да, я буду готов через мгновение.
Она прошла в конец холла, где находилась хозяйская ванная, потом накинула свою самую симпатичную ночную рубашку и зажгла несколько ароматизированных свечей, надеясь, что Бобби оценит ее усилия по созданию романтической обстановки.
Она ждала его, сидя на краешке постели, словно невеста-девственница, нервно сложив на коленях вздрагивающие руки.
