— Имеет, — быстро отрезала она.
Зак показал путь, и когда они вошли в его комнату, он увидел, что забыл убрать кровать. Верхняя простыня была отогнута, пикейное покрывало скомкано в темно-синюю кучу.
Она изучила разворошенную постель, затем повернулась, чтобы разглядеть вещи, лежавшие на столике рядом с коробкой, закрытой крышкой. Он отметил момент, когда она увидела презервативы. Пачки из фольги было трудно не заметить.
— Безопасный секс, — сказал он.
— С кем? — спросила она, ее голос немного дрогнул.
— Ни с кем. — Он погасил сигарету, используя пепельницу на столике. — Уже давно ни с кем.
— У меня тоже ничего не было с того времени, когда я была с Дэвидом. Я вошла в программу Центра не в поисках любовника. — Она дышала едва слышно. — Я принимаю таблетки, потому что это держит меня на двадцативосьмидневных циклах.
Великолепно, подумал он. Они начали с презервативов, потом перешли к таблеткам, а теперь обсуждают ее менструальный цикл.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил он, меняя предмет разговора, возможно, немного слишком резко.
Она моргнула и кивнула, принимая его неуклюжее гостеприимство.
Когда он шел за ней, то вдыхал аромат ее волос, мягкий, воздушный аромат, который слишком хорошо помнил.
Как только они уселись на диване с банками содовой в руках, она поглядела вокруг и заметила на боковом столике фотоальбом в кожаном переплете.
— Можно мне посмотреть? — спросила она.
— Конечно, смотри. Моя мама собрала эти фотографии давным-давно.
Он снял пиджак и вынул из кобуры пистолет, готовясь сесть поближе к ней, чтобы рассказать о своей жизни леди, которую он поклялся защищать.
Джульетте, печально подумал он. Капулетти, которую не должен был желать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— О, боже. Это ты? — Натали разглядывала фотографию маленького мальчика с темной челкой и озорной улыбкой.
— Здесь мне четыре года.
— Посмотри, что на тебе надето. — Она не смогла скрыть улыбки. Он был в водолазке и брюках в клетку с широким, затянутым на талии поясом.
— Что можно сказать? Это шестидесятые годы, он наклонился к ней и взял за руку. — Вот, смотри.
Это моя мама. Я никогда не мог понять, что за пузырь у нее на макушке.
— Это такая прическа.
Натали толкнула Зака в плечо, и они засмеялись.
Она поднесла фотографию поближе к глазам и стала ее внимательно изучать. Молодая женщина на снимке была тоненькой, с небольшим количеством неброской косметики.
Жена военного в красивом синем платье и белых туфельках.
— Как ее зовут?
— Донна.
— Она красивая. — Натали попробовала вообразить Донну теперь, но трудно было представить ее страдающей болезнью Альцгеймера. — Как она себя сейчас чувствует?
— В последний раз, когда я ходил к ней, ей было не очень хорошо. А вообще, когда как. — Он перевернул страницу. — Это мой отец. Его звали Дин.
Сердце Натали пропустило удар. Она увидела, как они похожи — темные, глубоко посаженные глаза, выступающие скулы, сильный подбородок. Волосы Дина подстрижены под машинку, как у солдата, которым он и был. Она поглядела на следующую фотографию — родители Зака. Донна была беременной, а лицо Дина светилось гордостью будущего отцовства.
— Они выглядят счастливыми.
— Мои белые бабушка и дедушка были не особенно рады. Межрасовые браки встречались в то время не часто, и бабушка с дедушкой переживали, что люди будут говорить об этом. — Зак коснулся края фотографии, скользя пальцами по пожелтевшим углам. — И вдобавок семья моего отца была бедной. По- настоящему бедной. У них не было ни электричества, ни отопления, ни водопровода.
Только лачуга и сарайчик во дворе. — Он сделал паузу, его голос приобрел оттенок печали. — Бедность, алкоголизм, дети, вынужденные ходить в миссионерскую школу. В то время это было типично для резерваций. С этим еще до сих пор есть проблемы.
Натали знала, что такое быть бедной — бедной в городе. Но она поняла, что это не одно и то же.
— У него была большая семья?
— Старшая сестра и куча двоюродных братьев. Зак дотянулся до банки с содовой и сделал глоток. Все жили вместе, но, кроме стареющего дедушки, это были главным образом женщины и дети. Молодежь там не задерживалась.
Как и мой отец, подумала Натали. Она пристально смотрела на изображение Дина и задавалась вопросом, насколько Заку не хватало отца.
Зак поставил банку обратно.
— Странно, что моя мама рискнула выйти замуж за индейца. Она не была, строго говоря, девочкой из высшего общества, но выросла в семье с достатком выше среднего. Я думаю, именно поэтому она прервала контакт с семьей моего отца после его смерти. Она не знала, как с ними общаться. У них не было телевизора, радио или телефона. Она не могла позвонить им и поболтать на какие-нибудь обычные житейские темы. Они были далеки от ее мира.
— А теперь ты далек от них, — Натали изучала его глаза. Она хотела дотронуться до Зака, провести рукой по контуру его лица, черты которого он унаследовал от своих предков сиу, но вместо этого она так и оставила свои руки на альбоме с фотографиями.
— Я не обвиняю в этом свою мать, — сказал Зак. Она пыталась сохранить память о моем отце как о живом.
— Что еще она рассказала тебе о нем?
— То, что он оценил городскую жизнь. То, что у него было доброе сердце и хорошее чувство юмора, засмеялся Зак. — То, что каждое утро он благодарил Создателя за пиццу, жареную кукурузу и туалет со смывом.
Натали поглядела на фотографию Дина, околдованная его улыбкой, очарованная мужчиной, в которого когда-то влюбилась Донна.
— Он рассказывал о своей жизни?
— Немного. По словам моей матери, он ходил в миссионерскую школу и принял христианство. Но он гордился воинами своей нации. Я думаю, он и завербовался-то во флот, чтобы стать воином, чтобы доказать, каким храбрым мужчиной из племени сиу он был.
После небольшой паузы он снова наклонился к ней, переворачивая следующую страницу в фотоальбоме. Она ощутила аромат его одеколона, смесь дыма от костра и запаха специй, лесной зелени светлого дня и экзотики темной ночи.
— Это дядя Джо, — сказал он Взгляд Натали упал на фотографию мужчины с каштановыми волосами, синими глазами и атлетической фигурой.
— Представитель Центра США? Тот, который умер более десяти лет назад?
— Да, это он. Старший брат моей мамы.
— Ты немного похож на него.
У них обоих одинаковая аура, думала она.
