— Лейтенант! Лейтенант! Проснись же!
Кто — то осторожно, но весьма настойчиво похлопывал меня по плечу. Не хочу! Отстаньте! Но неведомый вражина не унимался. Пришлось открыть усталые глаза… и снова закрыть, внушая себе, что увиденное лишь дурной сон. Надо мной маячила отвратительная рожа: в свете масленой лампы тускло отсвечивал лысый череп, маленькие глазки хищно прищурены, нечеловечески мощный подбородок навевал воспоминания о горных троллях, не к ночи будь помянуты. Однако пришелец не желал быть принятым за сновидение и повторил:
— Вставай, лейтенант, разговор есть, — и, помявшись, стыдливо добавил, — пожалуйста.
Против «пожалуйста» не попрешь, пришлось сделать еще одну попытку. Чудищем, померещившимся мне спросонья в неверном свете, оказался никто иной, как капрал Добб Ноут собственной персоной, с чьей легкой руки над неумехой — лейтенантом насмехается теперь вся рота. Бродяга куда — то пропал, видно, услышав чужие шаги, умудрился спрятаться.
— Что вам, капрал? — устало спросил я, мысленно гадая: чего от меня хотят на этот раз. Неужели не наигрались еще? Могли бы хоть ночью в покое оставить.
— Там ребята… в трюме — то… — помявшись, сообщил Добб. — Поговорить бы надо, того, этого, лейтенант.
Делать нечего, пришлось вставать и спускаться в трюм, отчаянно надеясь, что воины ради развлечения не надумали устроить мне «темную».
Трюм, освещенный парой ламп, встретил меня полной тишиной. Нет, солдаты не спали, они сидели на тюфяках, служивших им ложем, и смотрели на вашего покорного слугу. Капралы приветствовали меня стоя. Я остановился посреди их обиталища, не понимая, чего от меня ждут. Молчание затягивалось. Наконец Добб нерешительно произнес:
— Мы… того, этого. То есть, как бы сказать… — видно, красноречие нынче парню отказало. Как и смелость, которую он демонстрировал утром. Сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, капрал рубанул. — Короче, прости нас, лейтенант, — и протянул мне руку.
Не задумываясь, я пожал широкую шершавую ладонь.
— Да ладно, всякое бывает.
— Вот и славно! — облегченно выдохнул Добб, и его грубоватое лицо расплылось в улыбке. — Мы — то думали, понимаешь, ты — слабак какой — то…
— А ты — боевой маг! — перебил его Сайм Хассон, изо всех сил хлопая меня по плечу.
— Не совсем… — попытался объяснить я, но воины уже не слушали.
— Если бы не ты, лейтенант, все бы сейчас рыб кормили!
— Не держи зла!
— Как ты его шарахнул — то!
— Вот мы с парнями и подумали: нехорошо вышло!
— В общем, спасибо тебе от всей роты! — подытожил Добб, протягивая объемистую флягу. — Лучшая старка из трактира Чага Уховертки.
Как же, слыхал. А теперь и попробую. Я поднял емкость в приветственном жесте.
— За вас, ребята!
Не знаю, на чем настаивает старку Чаг уховертка, но крепость у нее отменная. Посудина вернулась к хозяину, а мне сунули еще одну.
— Теперь моей, лейтенант!
Отметили мы примирение. Как оказалось, фляги находились на вооружении почти у всех воинов, и в каждой из них плескались старка, либо рамс, либо ядреная настойка домашнего производства. Выпив как следует, солдаты завалились спать, мы же с капралами повели неспешную беседу. Скрестив ноги на манер жителей Восточного Эмирата, я сидел на краю тюфяка, принадлежащего капралу шестого десятка Флиннелу О’Халигату — тридцатилетнему высоченному парню. Маленькими глотками отхлебывая старку из полюбившейся мне фляги, закусывал сухарем и слушал рассказ Била.
— Они, парганцы — то, уже который раз на Санму пасть разевают. Мы их и прошлый год били, и позапрошлый.
— Значит, ты уже бывал на Южном континенте?
— Как не бывать? Мы все не по разу туда прогулялись. Кроме вот, — Бил кивнул на Хамара. — Он у нас новичок.
— Из Волков перешел, — уточнил хмурый воин.
Силен мужик! Имперские волки охраняют границы Галатона. Войска ничуть не хуже Ястребов.
— Ну, и как там, на континенте? — заинтересовался я.
— Да обыкновенно. Жара, мухи, туземцы всякие. Еще змей много. Они подлые: в глаза лебезят, кланяются, а в спину ножом пырнуть норовят.
— Кто, змеи? — вытаращил я глаза.
Слыхал, конечно, о чудесах Юга, но чтобы такое?
— Да при чем здесь змеи? — досадливо поморщился слегка захмелевший Бил. — Говорю же: туземцы! Хуже орков, ей — Луг!
— Ну, это ты загнул! — крякнул Флиннел. — Орки — они, в общем, орки… — не найдя подходящих слов, воин сделал добрый глоток рамса.
— Так что там надо быть начеку! — продолжил Бил. — Ну, ты — то не пропадешь, лейтенант.
— А вот и пропаду! — честно признался я. — С оружием обращаться не умею.
— Так мы научим! — ухмыльнулся Йок, щуря хитрые зеленые глаза. Парень напоминал лесную кошку — такой же гибкий, опрятный и опасный. Даже в его речи чувствовались обманчиво мурлыкающие нотки. — Что, ребята, подсобим лейтенанту?
— Можно, — согласился Добб. —
— Главное, ты — не трус, а остальное приложится, — поддержал его Сайм. — Вот Добб — он у нас знатный мечник. Йок в рукопашном хорош. Арбалет… — он перевел взгляд на Ома Лютого, который с самого начала участия во всеобщем братании не принимал и от старки отказался. Сидел себе поодаль, поигрывая стилетом. Раз — узкое сверкающее лезвие взлетает вверх на пару локтей, два — тонкие пальцы уверенно охватывают рукоять.
— Лютый! — позвал его Сайм. — Поучишь лейтенанта арбалет держать?
— Посмотрим, — сквозь зубы процедил Ом и, сунув стилет за голенище сапога, демонстративно улегся на тюфяк, прикрыв глаза.
— Такой вот он у нас, с гонором, — хмыкнул Добб. — А вообще, парень надежный. Он в прошлый раз, того, этого, мне жизнь спас. Пошли мы с ним в разведку, и на караул парганцев наткнулись. Тех — шестеро, нас — двое. Ну, двоих — то мы сразу уложили, а третий меня — в спину мечом! Под лопаткой насквозь пробил, Мраков сын! Чуть бы выше — и здравствуйте, Счастливые долины!
— Не, — заметил весельчак Флиннел, — тебя туда не возьмут. Только во Мрак…
— Ну вот, — не смутившись высказыванием товарища, Добб подкрепился изрядным глотком старки и продолжил, — Лютый его из арбалета, почти в упор. А потом, того, этого, с двумя оставшимися схлестнулся. Меч у него и выбили. Так он в одного стилет метнул, точнехонько в сердце, он у нас мастер на это дело, без промаха кидает, что ни попадя. Как циркач, ей — Луг! А на другого с голыми руками попер. Под меч поднырнул и глотку ему перегрыз.
— Как… перегрыз? — икнул я.
— Понятно как, зубами. А потом еще меня на себе четыре майла к своим тащил. Одно слово: Лютый, — довольно заключил воин и приложился к фляге.
— Слышь, лейтенант, я спросить хочу, — впервые заговорил Давин Хрол, капрал девятого десятка, молчаливый мужик простоватого вида. — Ты сам — то откуда будешь? Правду говорят, что баронство и чин тебе от императора достались?
Рассказывать о себе не хотелось. Хвастаться особо нечем. Понятно, конечно, что мое происхождение не должно шокировать воинов, это вам не придворные щеголи — люди, привыкшие рисковать жизнью,
