безумный воин, сверху вниз ударил, в голову метил. Взметнулся меч Уран—гхора, зазвенели клинки друг о друга. Как вихрь развернулся молодой вождь, но и враг его не мешкал, в живот попытался ударить. Отбил и этот удар Уран—гхор, и еще один, и еще. Силен был Шадар—гхор и опытен, дурманное безумие его вело в бой. Теснил он молодого орка. Поскользнулся Уран—гхор на мокрой от крови траве, и достал его клинок врага, глубоко вонзился в правое плечо. Завыл Шадар—гхор от радости, победу праздновал: не продержаться противнику долго с такой раной. Но отпрянул Уран—гхор, увернулся от последнего, смертельного удара. Дайте мне силы, великие предки! Помоги, отец! Во имя племени! Услышал ли отец призыв своего потомка, или вождю Морриган помогла – неизвестно. А может, просто сам он последние силы собрал. Только вновь стала твердой его рука, отступила боль. Атаковал Уран—гхор врага – в ногу целил. Отскочил Шадар—гхор, успел и, закричав от злобы, прыгнул вперед, как вулкорк, хотел еще раз по плечу рубануть, а противник его встретил удар, развернулся и локтем ударил изо всех сил по кадыку. Задохнулся Шадар—гхор, раскрыл рот, как рыба, воздух хватал. А Уран—гхор полоснул клинком по его горлу, и хлынула на землю вражья кровь. Упал на колени хх’раис, пытаясь зажать разверстую рану. Да только не сумел: рухнул на землю уже мертвый орк. Тем временем по одну сторону от него Гра—ориг в кольцо врагов взяли, и те, как загнанные в угол хищники, не за жизнь дрались, а за смерть ненавистных противников. По другую сторону – бой кипел, но уже сила была на стороне Гра—ориг. Шапка из черного волка с головы Шадар—гхора свалилась, покатилась под ноги сражающимся воинам. Уран—гхор подхватил ее, зажал в руке, над дерущимися поднял, крикнул так громко, что все воины его услыхали:
– Стойте, Дер—ориг! Остановитесь! Мертв ваш вождь!
И так выкрикивал он снова и снова, голосом своим пытаясь усмирить жаркую схватку.
– За что бьетесь, Дер—ориг? Против своих братьев—орков бьетесь! Остановитесь! Кто сдастся, того не тронут мои воины!
Не сразу, но стал бой стихать. Самые ярые хх’раисы в бою не береглись, потому уже мертвы были. А те, кто еще думать мог, опустили свои мечи.
– Гра—ориг, сдавшихся не трогать! – грозно кричал Уран—гхор. А потом сказал такие слова. – Слушайте меня, Дер—ориг! Слушайте все! Вождь ваш был великий воин, но пал он в бою. Вот его шапка, у меня! Хотите битвы – будет вам битва! Только сила на нашей стороне. Всех вас перебьем, а потом пойдем в селение, заберем женщин, детей, каранги ваши разграбим и сожжем. И не останется даже памяти о вашем племени, и тела ваши будут гнить непогребенными, и будут расклевывать их вороны, и духи ваши не отправятся к Морриган. Так чего ради умирать вам между холмами—близнецами? Зачем орку бить орка? Другие враги есть, против них сражаться надо! Тому, кто согласится пойти под мою руку и признает меня вождем, сохраню жизнь и подарю свободу. И будет тот, как прежде, кочевать, охотиться, набеги совершать и детей растить.
– Позор это! – крикнул один из Дер—ориг, и тут же голова его покатилась по земле.
– Нет, не позор! Разве не честно я победил вашего вождя в поединке? Разве не могу я теперь зваться вождем вашего племени? Спросите у шаманов, они мудрые, они с духами предков беседу ведут.
С двух сторон шаманов привели, прятались они за кустами, в драку не лезли.
– Скажите, мудрые старики, – почтительно спросил их Уран—гхор. – Правильно ли по закону Морриган, чтобы Дер—ориг под мою руку шли? Не позор ли это для них?
Шаман Гра—ориг прищурился, как сытая рысь, глаза хитро заблестели, голос был ласков и певуч, когда сказал он:
– Правильно это, орки! По закону Морриган!
Вскинулся шаман Дер—ориг, злоба в его горле клокотала. Если племя под руку Уран—гхора пойдет, то он кем будет? У Гра—ориг уже шаман есть, он своего не упустит! Хотел было старик выкрикнуть: «Позор это, духи предков вас не простят!» – да слова в глотке застряли от взгляда молодого вождя. Уран—гхор смотрел так, что сразу понял хитрый старик: не страшно воину проклятье духов, не побоится он за неправильный ответ покарать шамана смертью. Ничто для него древние законы и обычаи. И сдержал свой гнев шаман Дер—ориг, проглотил брань и злобу. Горе злобным коршуном когтило сердце, но сладка была его улыбка, когда проговорил он:
– Это верно. По закону Морриган…
– Да будет так. А теперь настало время наших братьев провожать. Великих воинов.
Много в тот день река Орени приняла скорбных даров. Плыли рядом орки Дер—ориг и Гра—ориг под прощальные песни своих женщин. Факелами пылали погребальные плоты. Победил Уран—гхор, но тяжкой была его победа.
Так объединились два племени. Так в Гра—ориг стало на сотню воинов больше. Теперь велики были охотничьи угодья, и сытой была жизнь. А сразу после сражения у холмов—близнецов собрал Уран—гхор совет племени. Плечо к плечу сидели воины, не вспоминая о былой вражде. И слушали своего предводителя, который огласил новые законы. Законы Урана. Вот они.
Слово вождя свято. Тому, кто не выполнит волю вождя – смерть.
Племя – едино. Тому, кто поднимет руку на соплеменника – смерть.
Безумный воин – враг своему племени. Тому, кто станет опьянять себя грибами или травами – смерть.
Несчастный, встрепанный, какой—то маленький и замученный, как обычный кот, которого обидели уличные мальчишки, Артфаал сидел перед нами на земле и не делал попытки вспрыгнуть мне на плечо. Желтые глаза были горестно опущены. В горле встал ком. Я мысленно обратился к демону, спрашивая, как это было… Ответа не последовало, но в моем сознании вдруг вспыхнула яркая картинка.
Каменная громада, вздымающаяся в темноте. Посередине – два человека, такие маленькие по сравнению с величественным строением древних. Мягкий рассеянный свет, падающий на воинов сверху, с бортика, на котором сидит одинокий черный кот. Толпа дикарей, подступающая к мосту. Они не сомневаются и не боятся, их больше, а за их спинами – джунгли Зеленого сердца, дающие силу, подпитывающие магией. За спинами капралов – те же джунгли, но враждебные, стремящиеся уничтожить чужеродные существа. И еще – товарищи, уходящие все дальше. Маленький отряд, к которому нельзя допустить врагов. Ястребы не сдаются.
Первый поток дротиков замедляется в ставшем густым воздухе – Вязкие чары работают, демон выполняет обещание. Дротики ударяются о щиты и падают. Дикари разражаются угрожающими выкриками. Несколько человек ступают на мост и подходят ближе, затем снова выстреливают из своих трубок. И опять ни один из смертоносных зарядов не достигает своей цели. Еще выстрелы, еще и еще. Вперед выходят лучники. Но их стрелы просто застревают в Вязких чарах, не пролетев и половины пути. Медленно, медленно подходят дикари, останавливаясь на каждом шагу и испытывая действие отравленных дротиков. Наконец, поняв, что на расстоянии одолеть людей не получится, могучие начинают приближаться. В их руках копья—пальмы. Теперь они шагают быстро и уверенно, не воспринимая двоих – всего двоих – как серьезное препятствие на пути к цели. Два меча против тридцати копей. И лишь одно преимущество: одновременно на мосту могут встать только четверо человек. А драться – и того меньше. Дикари выстраиваются в две шеренги и движутся к середине моста.
Рука Сайма крепче перехватывает рукоять меча, он кивает Флиннелу:
– Повоюем, капрал?
– Повоюем…
Ждать нельзя, обороны не выдержать. Слишком много наступающих. Слишком сильны могучие в своей родной стихии. Сейчас главное – скорость, стремительный натиск. Не дать опомниться противнику, ожидающему, что воины будут защищаться. Атаковать самим, выторговать лишние секунды у бездушного времени. Прожить еще немного – не для себя, для товарищей. И летит над древней каменной громадой боевой клич:
– В атаку, ястребы!
Капралы бросаются вперед. Ястребы не сдаются.
Вязкие чары не в силах остановить жителей волшебных джунглей, и на воинов обрушиваются первые удары. Гигант Флиннел подставляет щит под удар копья, затем, уклонившись, мощным ударом перерубает древко. Следом его клинок вспарывает живот врага. Первый труп падает на серый камень, окропляя его кровью. На его место тут же встает новый враг. Рядом с Флиннелом разделывается со своим противником
