творением Верховного, породив грохот и брызги голубых искр. Тем временем черный туман, связывавший движения храмовой стражи, начал рассеиваться, и вояки принялись подбираться к нам, все туже стягивая кольцо. Пока мы с Дрианном держали оборону от чар Вериллия, люди в масках, мастер Триммлер и еле стоящий на ногах Лютый атаковали стражников. Краем глаза я приметил интересную картину: гном, ухватив мечи двух храмовников прямо за клинки, с силой дернул их на себя. Потом столкнул обезоруженных стражников лбами, превратив им головы в месиво мозгов, костей и крови. Рядом холодно и зловеще рассмеялся Дрианн, и я почувствовал, как в меня хлынула волна чуждой силы. Напитавшись ею, сплетенное мной заклятие Воздушного удара приобрело какие—то новые, неведомые мне качества. Вериллий с трудом сумел отразить эти чары и заметно пошатнулся, отступив на шаг назад, а заготовленное им заклятие пронзило собой синее небо. Тем временем мастер Триммлер и его отряд прорывались сквозь заслон храмовников и делали это успешно. Под мечами рухнули уже несколько стражников, а гном был подобен разозленному рыбозубу. Он тараном пер на врага, почти не используя меч, который выдернул из ножен будто бы по недоразумению. Одного храмовника он придушил левой рукой, другого ударил в лоб так, что тот упал замертво. Несмотря на свои раны, Лютый тоже держался молодцом: даже старания палача не отняли у него ловкости и силы.
– Не отставать, ребятушки! – орал гном. – Что вы там возитесь?
В этот момент Дрианн как—то протяжно, тоскливо вскрикнул, выбросив руку в сторону Вериллия. Меня обдало ледяным вихрем, прикоснувшимся, казалось, к самому сердцу, пробравшимся в душу и оставившим там тягучий след страха. Волшба непонятного происхождения достала Верховного, и он, зашатавшись и схватившись рукой за грудь, упал на помост.
– Бежим! – проорал Дрианн, хватая меня за рукав.
Храмовники продолжали наступать, и проблема скорее была в их количестве, нежели в качестве их военной подготовки. Заботясь о том, чтобы не завязнуть в напирающих, воняющих потом телах, я расшвырял по сторонам с десяток огненных шаров. Раздались панические крики, несколько стражников вспыхнули так, как должны были сгореть мы. Дрианн добавил им причин для беспокойства, отправив в самую гущу что—то вроде черных комков слизи. Неаппетитные сгустки с неприятным звуком шлепались на охранников и тут же начинали впиваться в тело, впитываться в него, заставляя людей вопить от боли и ужаса. Каждую секунду я ожидал от Вериллия удара в спину. Но его так и не последовало. Улучив момент, я быстро оглянулся и увидел, что маг неподвижно лежит на помосте. «Неужто сдох?» – злорадно подумал я, разбрасывая вокруг заклятия. Вскоре мы смяли стражу, которой было уже не до нас, и мастер Триммлер с криком: – Сюда! – ринулся в густую толпу людей в рабочей одежде.
«Как же здесь—то прорываться будем?» – мелькнула у меня удивленная мысль. Не станешь же поливать заклятиями ни в чем не повинных ремесленников? К моему вящему удивлению, толпа расступалась, пропуская нас, и снова смыкалась, не давая пройти храмовым магам, которые побоялись ввязываться в наш поединок с Вериллием, да и при задержании не очень—то усердствовали.
– Туда! – указал гном на примыкавшую к площади улицу.
Преследователи отстали, сзади доносились крики толпы. Мы неслись за мастером Триммлером, как стадо перепуганных красуль за вожаком. Двое в масках, подхватив под руки обессилевшего Лютого, почти тащили его на себе. Выбежав с площади, мы пересекли широкую улицу и вслед за гномом свернули в распахнутые настежь ворота какого—то богатого дома. Там нас ждали конюхи, державшие под уздцы шестерых великолепных коней. Мастер Триммлер взвился в седло, как заправский наездник. Наши сопровождающие подсадили Ома – оказалось, капрал вполне прилично держится верхом. Нам с Дрианном пришлось тяжелей. Ни я, ни маг почти не имели опыта езды на лошадях. Я пробовал пару раз, но что там были за кони? Одры, одно слово. Двое людей в масках присоединились к нам, остальные скрылись в дверях дома.
– Поехали! – залихватски выкрикнул мастер Триммлер, пришпоривая своего скакуна под азартное верещание попугая.
Кони стремительно полетели в сторону Кольцевой дороги. Я еле держался на спине своего вороного, умоляя Эгонию – покровительницу всадников – о заступничестве. То ли мои страстные призывы были услышаны, то ли я оказался более искусным наездником, чем сам полагал, но мне удавалось не вывалиться из седла. Мы благополучно миновали Кольцевую и направились в сторону Западного луча. Мое сердце учащенно забилось: как долго не был я в родных краях! Однако рано я радовался: попетляв по улицам, располагавшимся за Кольцевой, мастер Триммлер в очередной раз свернул в один из дворов. Только теперь это был небогатый мещанский домик на несколько хозяев. В маленьком дворике пышно цвели бордовые и розовые георгины, среди которых восседал тощий серый пес, лениво почесывая за ухом. Увидев нас, он одобрительно гавкнул, и на его лай из окна высунулся худощавый пожилой мужчина. Он кивнул сыну гор и что—то крикнул в глубину своей комнаты. Вскоре из дома торопливым шагом вышли двое гномов. Один, немолодой, полноватый, с шапкой черных с проседью волос и густой окладистой бородой фиолетового цвета, тут же принялся раздвигать георгины. Второй, совсем молоденький, на что указывала его светлая бородка, настолько короткая, что даже еще не заплеталась в косу, нес набор инструментов и садовую лопату.
– Мои кузены, мастер Соффель и подмастерье Геллер, – расплывшись в довольной ухмылке, представил их мастер Триммлер.
– Угу, – буркнул пожилой и приказал подмастерью: – Здесь копай.
Юный Геллер быстро убрал роскошные кусты и принялся работать лопатой. Очень скоро раздался скрежет металла о металл, и молодой гном, наклонившись, с трудом поднял большой лист железа, открывая провал в земле. Оттуда потянуло таким тяжелым запахом, что пес, до этого с любопытством наблюдавший за нашими действиями, заскулил и убрался прочь.
– Пошли, ребятушки, – вздохнул мастер Триммлер, пожав руки своим родственникам и принимая от них большой, ярко горящий масляный светильник.
Я с сомнением заглянул в вонючую яму, но ничего не увидел. Лезть мне туда совершенно не хотелось, просто потому что я уже понял, куда нас тащит неугомонный сын гор. Но делать нечего, как говорится, коль не хочешь помереть, вовремя сумей стерпеть. Я настроился на зрение мрака, вслед за мастером Триммлером спрыгнул вниз и тут же очутился в омерзительно воняющей тепловатой воде, которая доходила мне почти до бедер. Поспешно отошел на шаг, чтобы ребята не приземлились мне на голову, и поддержал Лютого. Последним слез Дрианн. Наши провожатые в масках остались наверху.
– О, боги Аматы! – простонал Ом. – Неужели это то, что я думаю?
Над нашими головами, закрывая дневной свет, с противным скрипом задвинулась крышка. Гном повыше поднял лампу, освещая покрытые слизью своды низкого туннеля и медленно движущийся поток воды, на поверхности которого плавал мусор, полуразложившиеся трупики крыс и кое—что еще.
– Да, ребятушки, – покаянно вздохнул он. – Это именно оно. Дерьмо.
Мы стояли в зловонной воде сточного канала.
Нежную кожу груди обожгло, словно огнем. Лилла торопливо достала из—под рубахи маленькое зеркальце—медальон. Несмотря на жаркий день, по серебристой поверхности побежали веточки инея, и вскоре девушка увидела лицо самого дорогого ей человека.
– Приветствую тебя, Лилла.
– Склоняюсь перед вами, Солнцеподобный…
– Как продвигается твоя работа?
– Я пока только осваиваюсь, Солнцеподобный.
– Не торопись, но и не затягивай. Ты нашла место для хранения заготовок?
– Да, Солнцеподобный.
– Хорошо. И помни, Лилла: я надеюсь на тебя. От тебя зависит будущее великого Андастана.
– Я помню об этом всегда, Солнцеподобный, – голос девушки задрожал от переполнявших ее чувств.
– Хорошо. Я доволен тобой, – султан скупо улыбнулся, но для некромантки даже это незамысловатое движение губ стало великолепной наградой, заставившей сердце учащенно забиться.
Лицо Ирияса давно уже исчезло, а Лилла все еще смотрела в зеркальце, не замечая собственного отражения. Глаза девушки увлажнились, губы против воли шептали любимое имя. Наконец, спохватившись,
