Азот отошел от стены, у которой будто от чего-то прятался, и взглянул туда, где в сотне шагов, в конце улицы, темнела развалина — дом цеховых. Может, не следует идти сейчас с Блинтом? Крыса больше нет. Не вернуться ли к былой жизни?
А что дальше? Возглавить цех он не сможет. Джа'лалиэль умирает. Джарл и Кукла изувечены. Никто не встретит Азота как героя. Во главе цеха теперь встанет Рот или еще кто-нибудь из больших. И Азот будет по-прежнему дрожать от страха.
«Но ведь он пообещал, что определит меня в ученики! Верно, пообещал… Черт, всем известно, что взрослым доверять нельзя…»
Речи Блинта озадачивали. Азоту не понравилось то, что душегуб сказал про Куклу, но вместе с тем он увидел в нем нечто новое. Блинта волновала судьба Азота. Какой-то частью души знаменитый убийца определенно желал для мальчика лучшей доли.
Азот не считал, что Кукла, лишившись привлекательности, стала никчемной. И не был уверен в том, что может снова кого-нибудь убить. Не знал и того, как будет обращаться с ним Блинт. Но то, что мальчик увидел в убийце, показалось ему гораздо более ценным и значимым, чем все его страхи и сомнения.
В конце улицы из дома цеховых вышел Джарл. Увидев Азота, он заулыбался. Его белые зубы засверкали в свете солнца, выделяясь на фоне ладешской кожи. Заметив кровь на заднем крыльце и отсутствие Крыса, все, по-видимому, догадались, что мучитель мертв. Джарл взмахнул рукой и торопливо пошел к Азоту.
Азот повернулся к лучшему другу спиной и шагнул в тенистую прохладу аллеи.
12
— Добро пожаловать домой!
В голосе мастера Блинта звучали нотки сарказма, но Азот, околдованный последним словом, не слышал их. Собственного дома у него никогда в жизни не было.
Обиталище Дарзо Блинта ютилось в самом сердце Крольчатника, рядом с руинами старого храма. Азот рассматривал дом широко раскрытыми от удивления глазами. Снаружи он выглядел обыкновенной лачугой, внутри оказалось несколько немаленьких комнат.
— Здесь ты будешь тренироваться, — сказал Блинт, задвигая, отодвигая и вновь задвигая каждый из трех дверных засовов.
Комната была просторная и изобиловала мишенями, набитыми соломой подушками, всевозможным тренировочным оружием, подвешенными над полом балками, диковинными треногами с деревянными приспособлениями, канатами, веревками, крюками и лестницами.
— И научишься пользоваться всем этим.
Блинт указал на расставленное вдоль стен четко выделявшееся на белом фоне оружие разнообразной формы и размеров. Тут были простенькие кинжалы, громадные мясницкие топоры, ножи с кривыми и прямыми клинками, мечи обычные и обоюдоострые, одноручные и двуручные, всевозможных цветов, изготовленные из разных видов стали. На клинках мечей скалили пасти шипы, крюки и зазубрины. С кинжалами и ножами соседствовали булавы, цепы, топоры, боевые молоты, дубинки, шесты, опоры, серпы, копья, стрелы, гарроты, цепи, большие и малые луки, арбалеты.
Следующая комната производила не менее сильное впечатление. Вдоль таких же белоснежных стен здесь висели разного рода маскировочные принадлежности и высились этажерки с книгами и пузырьками. Книжки пестрели хвостиками закладок. Огромный стол был заставлен посудой, наполненной цветками, семенами, листьями, грибами, жидкостями и порошками.
— Это основные компоненты для большинства известных ядов. Как только Мамочка К. научит тебя читать, ты прочтешь и выучишь многое, что написано в моих книгах. Отравление — искусство. Необходимо развивать его в себе.
— Да, сэр.
— Через пару лет, когда твой
— Магию?
На Азота наваливалась усталость.
— Думаешь, я принял тебя из-за красивых глаз? Волшебство в нашем деле — одно из главных орудий. Нет
Азота затрясло, и он чуть не упал. Мастер Блинт подхватил его за спину, прикрытую ветхой рубахой, и повел в следующую комнату. Тут лежал единственный соломенный тюфяк, но Блинт прошел мимо него и остановился лишь перед крошечным камином.
— Первые убийства самые тяжелые, — сказал он. Его голос прозвучал будто издалека. — Быть может, на этой неделе ты не раз поплачешь. Но лей слезы, лишь когда меня не будет рядом. Понял?
— Я не стану плакать.
— Конечно. А теперь ложись и поспи.
— Жизнь бессмысленна. Когда мы у кого-нибудь ее отнимаем, мы не берем ничего ценного. Мы убийцы. Вот в чем наша задача. Вот кто мы такие. Поэзии в нашем горьком деле нет ни капли, — сказал Блинт.
Очевидно, пока Азот спал, Блинт куда-то уходил, потому что сейчас он вручил ученику небольшой меч, которого среди оружия не было, — вполне подходящий размерами для одиннадцатилетнего мальчика. Азоту сделалось не по себе.
— Напади на меня, — велел Блинт.
— Что?
Мастер ударил Азота по голове плоской стороной клинка.
— Я приказываю, ты подчиняешься. Без промедлений. Ясно?
— Да, сэр.
Азот встал на ноги и, потирая висок, поднял с пола меч.
— Нападай, — распорядился Блинт.
Азот яростно рванул вперед. Но всякий раз, когда он бросался на Блинта, тот ловко отражал удары или увертывался, и Азот падал, ибо атаковал противника изо всех сил. Блинт все это время давал указания:
— Мы не красуемся, мы убиваем. — Он блокировал удар, и меч Азота с грохотом полетел на пол. — Поднимай. — Блинт снова приблизился к Азоту, и бой продолжился. — Не играй в глупые игры. Не стремись убивать красиво, единственным ударом. Нанеси жертве двадцать ранений, пусть она ослабнет и упадет от кровопотери. Тогда прикончи ее. Не думай о красоте. Наше дело — не выставляться, а умерщвлять.
Так началось обучение. На каждом уроке мастер и ученик сражались, занятия сопровождались бесконечными монологами, а в самом конце подводились итоги.
В кабинете Блинт говорил о другом:
— Никогда не пробуй смерть на вкус. В каждом здешнем кувшине, в каждой склянке — погибель. Если работаешь со смертью, значит, можешь выпачкаться порошком или мазью. Никогда не облизывай пальцы. Никогда не подноси их к глазам. Мой руки этой жидкостью, а потом этой водой, всякий раз над этим тазом. Выливать его содержимое следует в одном и том же месте, я покажу где. Никогда не пробуй смерть на вкус.
На улице Блинт учил:
— Полюби тени… Дыши тишиной… Не привлекай к себе внимания, будь почти невидимкой… Следи за жертвой… Изучай все входы и выходы…
Когда Азот совершал ошибки, Блинт на него не кричал. За неверно отраженный удар ученик получал наказание в виде удара по голени деревянным мечом. А если не мог слово в слово повторить то, что надлежало выучить, зарабатывал шлепок по голове.
Все было по справедливости. Но Азот не мог расслабиться ни на минутку. Допусти он слишком много
