впервые.
За несколько следующих минут, хоть и приходилось осторожничать из-за паука, удалось найти шесть медяков. Будь Азот посмелее, обшарил бы карманы покойников, только ему не верилось, что Дарзо Блинт мертв. Может, как говорят некоторые цеховые крысята, он и впрямь демон. Или поджидает снаружи, чтобы прикончить Азота — за то, что шпионил за ним.
Ни жив, ни мертв от страха, Азот повернулся и пополз назад. Шесть медяков — очень даже неплохо. На сбор уйдет всего четыре, а еще на два можно купить хлеба и поделиться им с Джарлом и Куклой.
До дыры оставался всего фут. Внезапно перед самым носом что-то ослепительно блеснуло. От неожиданности Азот не сразу понял, что это — огромный меч Дарзо Блинта, воткнутый сквозь пол в грязь прямо у самого выхода.
Сверху послышался шепот:
— О том, что видел, ни звука. Ясно? Мне ребенка убить — раз плюнуть.
Меч исчез. Азот выкарабкался в ночную тьму. И что было духу понесся прочь.
2
— Четыре медяка! Четыре! А ты мне сколько даешь?
Физиономия Крыса так побагровела от ярости, что прыщи на коже казались россыпью белых точек. Схватив Джарла за грудки, Крыс поднял его с земли. Азот резко опустил голову. Он не мог на это смотреть.
— Четыре! — орал Крыс, брызжа слюной.
Разыгрывает представление, подумал Азот.
Нет, бил Крыс по-настоящему, но не сжимая пальцы в кулак — чтобы позвучнее. На Джарла Крыс даже не смотрел; он наблюдал за остальными и упивался их страхом.
— Кто следующий? — спросил он, отбрасывая Джарла в сторону.
Азот поспешил шагнуть вперед, чтобы Крыс не пнул его друга. В свои шестнадцать Крыс был высокий, как взрослый мужчина, и мог похвастать жирком, чем разительно отличался от других рожденных в рабстве.
Азот протянул четыре медяка.
— Восемь, ничтожество! — рявкнул Крыс, забирая монеты.
— Восемь?
— Плати и за Куклу.
Азот осмотрелся по сторонам, ища поддержки. Некоторые большие ребята обменялись взглядами и смущенно поежились, но никто не вымолвил ни слова.
— Она ведь совсем маленькая, — сказал Азот. — Дети младше восьми лет не платят сборы.
Все посмотрели на Куклу, сидевшую в пыли. Та скривилась и сжалась в комок — совсем кроха, с огромными глазами и правильными, тонкими, как у настоящей куклы, чертами перепачканного лица.
— Ей восемь. Если нет, пускай докажет. — Крыс бросил на Куклу злобный взгляд. — Ну же, Кукла, скажи, что я вру, не то я изобью твоего дружка.
Глаза Куклы сделались еще больше. Азот молчал. Крыс и без него прекрасно знал, что Кукла нема. Все знали. Но Крыс был главным и подчинялся лишь Джа'лалиэлю, а Джа'лалиэля поблизости не было.
Крыс притянул Азота ближе:
— Может, тоже станешь моим сладким мальчиком, а, Азо? Тогда вообще не будешь платить сборы.
Азот хотел было ответить, однако горло сдавило, и с губ сорвался лишь писк. Крыс захохотал. Засмеялись и все вокруг, кто-то — забавляясь Азотовым унижением, кто-то — желая угодить Крысу. Азота пронзил приступ черной ненависти. Ненависти к Крысу, к цеху и к самому себе.
Откашлявшись, он приготовился заговорить вновь. Крыс взглянул ему в глаза и ухмыльнулся. Сволочь, но отнюдь не дурак. Измываясь над Азотом, он знал, что рано или поздно и тот сдастся. Как сдавались все остальные.
Азот плюнул ему в лицо сгустком мокроты.
— Сам себя ублажай, жирная крыса!
Последовала бесконечная мертвая тишина. Светлая минута торжества. Азоту казалось, он слышит, как отпадают челюсти. Рассудок только-только начал возвращаться к нему, когда в ухо впечатался кулак Крыса. Азот упал; на мгновение все вокруг потемнело. Крыс высился над ним, заслоняя солнце, черные волосы светились на просвет, как нимб. Азот понял, что настал его последний миг.
— Крыс! Крыс, поди-ка сюда!
Азот перекатился на бок и увидел Джа'лалиэля. Бледное лицо покрывали бусины пота, несмотря на то что день был нежаркий. Джа'лалиэль надсадно закашлялся.
— Крыс! Сию минуту, слышишь?
Крыс отер лицо. И улыбнулся Азоту. Всего лишь улыбнулся.
— Хей-хо, Джей-о, — сказал Азот.
— Хей-хо, Азо, — ответил Джарл, приближаясь к Азоту и Кукле. — Ну и дурак же ты!.. А звать его за глаза Жирной Крысой будут теперь все вокруг.
— Он хотел, чтобы я стал его подружкой, — напомнил Азот.
Они сидели под стеной в нескольких кварталах от цеха и уплетали купленный Азотом черствый хлеб. Аромат теста, пусть и порядком выветрившийся, частично перебивал вонь нечистот, гниющего на берегу реки мусора и мочи, в которой вымачивали кожу на сыромятне.
В Кьюре повсюду красовались стены и ширмы из бамбука и рисовой соломы, архитектура Сенарии же была грубее, увесистее и не могла похвастать продуманной простотой Кьюры. Зато по сравнению с гранитно-сосновой Алитэрой Сенария, с ее менее долговечными постройками, не так устрашала. Оссейн изобиловал изящными шпилями и высокими арками, а в Сенарии, особенно в Крольчатнике, здания были одноэтажные, приземистые, сырые и дешевые. Не вписывались в общую картину лишь господские особняки на восточном берегу.
В строительстве сенарийцы использовали что подешевле; никто из них не смел тешить себя далеко идущими планами, ибо век большинства был весьма короток. Постройки часто сочетали в себе бамбук и рисовую солому (и то и другое произрастало в здешних краях), а также гранит и сосновую древесину (тоже легкодоступные). Впрочем, определенным стилем тут и не пахло. На протяжении веков страну слишком часто завоевывали, поэтому гордиться местным жителям оставалось лишь тем, что еще живы. В Крольчатнике не водилось даже гордости.
Азот разломал буханку на три части и сдвинул брови. Два куска получились примерно одинаковые, а третий — поменьше. Он положил одну из больших краюх на ногу, вторую протянул Кукле, ходившей за ним тенью, и было собрался отдать маленький кусок Джарлу, но тут заметил, что Кукла неодобрительно морщится.
Вздохнув, Азот взял меньшую порцию себе. Джарл ничего не заметил.
— Лучше быть его подружкой, чем умереть, — сказал он.
— Не хочу я идти дорогой Бима.
— Азо, сразу после проверки старшиной станет Крыс. Тебе одиннадцать. Чего-то добиться ты сможешь только через пять лет, но так ты их просто не протянешь. Крыс тебе устроит такую жизнь, что ты еще Биму позавидуешь.
— Что же ты предлагаешь, Джарл?
Обычно подобные минуты были самыми светлыми в жизни Азота. Он проводил их с двумя людьми, которых мог не бояться, и к тому же хоть немного заглушал муки голода. Однако сегодня хлеб вставал у него в горле комом. Азот смотрел на рынок и не видел даже, как рыботорговка лупит своего муженька.
Джарл улыбнулся, блестя белыми зубами, резко выделявшимися на фоне темной ладешской кожи.
