строгий взгляд.
— Надеюсь, ты не сомневаешься, что мы можем запросто тебя убить? И сообразил, что, если бы нам это было нужно, ты бы уже отправился на тот свет, — сказал Дориан.
— Причинить страдания можно разными способами, — ответил Кайлар. — Мокрушнику это известно, как никому другому.
Дориан улыбнулся, а Фир до сих пор выглядел встревоженным. Невидимые узы вдруг отпустили Кайлара. Он насторожился: эти двое прекрасно поняли, на что он способен, тем не менее освободили его, не отобрав оружие.
— Позволь нам представиться, — сказал Дориан. — Это Фир Коусат, будущий лучший оружейник во всей Мидсайру. Он ви'сана и мастер клинка второго эшелона.
«Прекрасно!»— подумал Кайлар.
— А вы кто? — спросил он.
— Я отвечу, да ты не поверишь. — Дориан довольно улыбнулся.
— А вдруг поверю?
— Я — Са'сеуран и Хот'салар и единожды вюрдмайстер двенадцатой шу'ры.
— Ничего себе! — Кайлар слышал эти слова впервые в жизни.
— Но, что самое важное для тебя, я провидец. Меня зовут Дориан, — сказал Дориан с халидорским акцентом. — Дориан Урсуул.
— Ты правильно предположил, — заметил Фир. — Он тебе не верит.
Убить мокрушника могли только собственная неосмотрительность, другой мокрушник, маг или колдун. По оценке Блинта, их наиболее опасными врагами были колдуны. Он не раз предупреждал об этом ученика.
— Можно взглянуть на ваши руки? — спросил Кайлар.
— Ага, все ясно. Значит, ты знаешь, что такое вир. Что именно тебе известно?
Дориан закатал рукава по локоть. Отметок на его руках не оказалось.
— Мне известно, что вир есть у всех колдунов и что знаки увеличиваются по мере того, как разрастается колдовская мощь. Замысловатость — знак того, что уровень колдуна довольно высок, — ответил Кайлар.
— Не надо, Дориан, не делай этого, — попросил Фир. — Не желаю потерять друга из-за подобной глупости. Передай ему слова и давай поскорее смоемся.
Дориан как будто не услышал его.
— Использовать вир могут только те, у кого есть
— Об этом мне Блинт не рассказывал, — проговорил Кайлар.
— Очень зря. Мы — самые опасные на свете вюрдмайстеры.
— Дориан, скорее передай ему слова. И давай…
— Фир! — воскликнул Дориан. — Пожалуйста, помолчи. Я знаю, что делаю.
Великан притих, окидывая Кайлара недобрым взглядом.
— Кайлар, — произнес Дориан. — Считай, что ты просишь пьяницу, завязавшего с выпивкой, влить в себя всего лишь стаканчик вина. Из-за тебя мне придется мучиться несколько недель подряд. А Фиру предстоит все это время следить за мной — я могу в любую минуту сойти с ума. Впрочем, ты этого заслуживаешь.
Фир поджал губы, однако не произнес ни слова.
Дориан вытянул руки, и по ним пробежала дрожащая волна. Кайлар уставился на них с неподдельным любопытством. Вены колдуна вдруг напружились, будто стремясь вырваться на поверхность, и разом выступили. Кожа почернела, словно на нее вдруг нанесли миллион татуировок. Один слой изображений лежал поверх другого, знаки переплетались с нижними и верхними; более темные выделялись на фоне более светлых. Картина восхищала и ужасала. Вир подрагивал от невиданной мощи и существовал как будто не только на руках Дориана, но и отдельно от них. Казалось, татуировки мечтают оторваться от кожи. Темнота вира распространилась по всему залу, поглощая свет. Кайлар был уверен, что все происходит в действительности, что ему это не мерещится.
Зрачки Дориана расширились до такой степени, что стало почти не видно голубой радужки. Лицо осветилось безумной радостью и помолодело лет на десять. Вир увеличился настолько, что стал потрескивать.
Фир схватил Дориана, как тряпичную куклу, и затряс изо всех сил. Кайлар позабавился бы, если бы его не сковывал жуткий страх. Фир тряс друга до тех пор, пока мрак не рассеялся, потом усадил его на стул.
Дориан издал стон, внезапно постарел и заметно ослаб.
— Рад, что теперь ты не сомневаешься, Окутанный тенью, — произнес он, не поднимая головы.
Кайлар не сомневался, но не желал в этом признаваться.
— Может, вы всего-навсего создали иллюзию?
— Иллюзии не поглощают свет. Иллюзии… — проговорил Фир.
— Он просто упрямится, — перебил его Дориан. — Он верит. — Колдун посмотрел на Кайлара, тотчас отвел взгляд в сторону и опять застонал. — М-м… На тебя даже глядеть невозможно. Картинки о твоем будущем… — Он крепко зажмурился.
— Чего вам от меня нужно? — спросил Кайлар.
— Я умею предсказывать судьбу, Безымянный, но я всего лишь человек, поэтому могу ошибаться. О боги! Как было бы хорошо, если бы я ошибался! Согласно моим видениям, если ты завтра не убьешь Дарзо Блинта, Сенарию захватят халидорцы. Если ты не прикончишь его и на следующий день после этого, тогда погибнут все, кого ты любишь. Глава вашего Са'каге, шинга, твои друзья — старые и новые — все. Если же ты единожды совершишь то, что должен, будешь год мучиться чувством вины. Если сделаешь это повторно, сам лишишься жизни.
— Ах вот в чем дело! Вы разыграли весь этот спектакль только для того, чтобы я предал мастера Блинта? По-вашему, я такой наивный? — спросил Кайлар. — Сколько же вам пришлось заплатить за сведения обо мне? Наверняка целое состояние.
Дориан приподнял ослабевшую руку.
— Я не прошу тебя сейчас же во все поверить. Это, конечно, слишком. Ты наверняка решил, что мы халидорцы и задумали убрать с дороги Блинта, чтобы он нам не мешал? Ты ошибаешься. В доказательство этого я попрошу тебя первым делом убить моего брата. Нельзя допускать, чтобы ему в руки попал ка'кари.
Кайлару показалось, что в него всадили нож.
— Что-что?
— Фир, — произнес Дориан. — Передай ему главные слова.
— Спроси Мамочку К., — сказал Фир.
Кайлар покачал головой.
— Подождите-ка! Что? Спросить ее о чем? О ка'кари?
— Спроси Мамочку К., — повторил Фир.
— А ваш брат? Кто он?
— Если я тебе скажу, ты проиграешь в схватке с ним. — Дориан до сих пор не смотрел на Кайлара. — Будь неладна вся эта колдовская мощь. Какой в ней прок, если я ничего не могу объяснить тебе так, чтобы ты понял? Если представить, что время — река, Кайлар, тогда большинство людей живут под водой. Лишь некоторые выныривают и угадывают, что произойдет в будущем, или понимают прошлое. Я не такой, как все. Если я не стараюсь сосредоточиться, то выпадаю из временного потока. Мое сознание будто плывет над рекой. Я вижу тысячи и тысячи разных возможностей. Спроси меня, куда упадет лист, и я затруднюсь
