выли, лошади в панике шарахались от запахов крови, пота, страха и боли. По улицам во все концы бежали толпы людей. Крови было столько, что ее не смывали даже потоки дождя. Сточные канавы побагровели.
Солдаты прибывали к борделям и видели двери, украшенные десятками мелких трофеев, отрезанных у каждого насильника. Однако в борделях было пусто, одни лишь трупы. Ранним утром группы пострадавших мужей и возлюбленных рвали на части одурманенных халидорцев, которые сбежали из борделей и бродили в поисках выхода из Крольчатника. Вооруженные до зубов отряды, посланные разузнать, что случилось, попадали в засады. С крыш градом летели камни, лучники поражали солдат издалека, и всякий раз, когда халидорцы атаковали, Кролики, месяцами учившиеся скрываться, с успехом повторяли маневр. Любой узкий извилистый переулок превращался в удобное место для засады. Солдаты Халидора, вошедшие в Крольчатник, остались там навсегда.
В ту ночь король-бог потерял шестьсот двадцать одного солдата, семьдесят четыре командира, троих владельцев борделей, доносчиков и двух ведьм. Кролики — ни души.
С тех пор и во веки веков обе стороны стали называть эти события Нокта Хемата, Ночью Крови.
Логан пришел в себя. Не шевельнулся. Просто ждал, хотел убедиться, что это правда. Он жив. Как-то выбрался из пучины беспамятства и бреда. Здесь, в Дыре.
Он обрывками помнил рычанье Зубастика над ним. Вот Лили кладет ему на лоб мокрую тряпку. Между ними, как гной в нарыве, кошмары, пестрые звери потерянной жизни — мертвые женщины и злорадные, дьявольские лица халидорцев.
Когда он шевельнулся, то понял, что радовался рано. Котенок и тот был сильнее. Открыв глаза, Логан попытался сесть. Вокруг Дыры забормотали. Словно все, как и он, удивились. Здесь те, кто болел, еще не выживали.
Чья-то мясистая рука схватила его и рывком усадила на пол. Зубастик! Ухмыляется своей ухмылкой дурачка. Спустя миг Зубастик, уже на коленях, стискивал Логана в объятиях, не давая тому вздохнуть.
— Полегче, Зубастик, — сказала Лили. — Отпусти его.
Логан удивился, когда простак и в самом деле отпустил его. Зубастик, кроме него, никого не слушал.
Лили улыбнулась.
— Рада видеть, что вернулся.
— Я смотрю, у тебя появился новый друг, — ревниво заметил Логан, чувствуя вину.
Она понизила голос.
— Ты бы видел его, Король. Он был великолепен.
Лили усмехнулась почти беззубой улыбкой и потрепала шишковатую голову Зубастика. Тот закрыл глаза и, широко улыбнувшись, обнажил острые клыки.
— Ты молодец, Зубастик.
— Да-а-а, — протянул он, и в середине слова его голос странно взлетел.
Логан чуть не упал. Он впервые услышал, как Зубастик что-то произнес.
— Ты можешь говорить? — спросил он.
Зубастик улыбнулся.
— Эй, шлюха! — крикнул Фин, сидевший через Дыру напротив. — Пора за работу.
Он размотал почти всю веревку и добавлял к ней вновь сплетенный кусок. Логан заметил, что обитателей Дыры осталось только семеро.
— Подождешь. Сейчас я не готова и чувствую себя неважно, — отрезала Лили, затем обратилась к Логану: — С тех пор как ты заболел, никому из них не позволила напасть.
— Что за звук? — спросил Логан.
Вначале он его не заметил, однако затем различил некий звук, будто что-то долбили, и тихий шепот, эхом доносившийся из глубин Утробы.
Прежде чем Лили ответила, Логан почувствовал движение в воздухе. Обитатели Дыры переглянулись, их лица ничего не выражали. Что-то изменилось, но никто не мог сказать, что именно.
Логан ощутил, что слабеет, ему стало хуже. Воздух казался более душным, чем раньше. Гнетущим. Он снова — впервые за месяцы — почуял грязь и вонь Дыры. Осознал, будто в первый раз, всю ту накипь, что покрывала оболочку его жизни. Весь в дерьме, и от него никуда не деться. Каждый вдох наполнял его отравой, малейшее движение размазывало по телу все больше дерьма, которое глубже забивалось в каждую пору. Чтобы только существовать, надо было позволить всем нечистотам втиснуться в организм, тьме — проникнуть в кожу так глубоко, что она стала татуировкой. Теперь и навсегда его неотъемлемая часть — дерьмо. Любой, кто увидит Логана, сразу поймет, какое зло он когда-либо совершил, какими недостойными мыслями когда-либо наслаждался. Наперечет.
Логан едва сознавал шум, стуком разносившийся по Утробе. Узники кричали, моля о пощаде. Крики множились, становясь все пронзительней и отчаянней по мере того, как приближались к Дыре. Ниже высокого тона воплей Логан вновь услышал стучащий звук, точно громыхали по скале железные колеса.
Закоренелые преступники эмбрионами свернулись вокруг Дыры, закрывая уши ладонями и вжимаясь в стену. Не скрючились только Фин и Тенсер. Фин, похоже, был в восторге. Он сидел, запрокинув голову, на коленях лежали веревки. Тенсер заметил пристальный взгляд Логана.
— Хали пришла, — сказал он.
— Кто она? — спросил Логан.
Он едва мог шевельнуться. Хотелось броситься в Дыру, чтобы покончить с ужасом и отчаянием.
— Богиня. Каждый камень здесь насквозь пропитан тысячелетиями боли, ненависти и отчаяния. Вся Утроба подобна жемчужине Зла. Именно здесь, в самых мрачных глубинах нетронутой тьмы, и поселится Хали.
Тенсер начал читать нараспев, повторяя:
— Хали вас, Халивос рас ен ме, Хали мевирту рапт, реку виртум дефите!
Его схватил сидевший рядом Таттс.
— Что ты несешь! Прекрати!
Он взял Тенсера за глотку и подтащил к краю Дыры.
В тот же миг руки Тенсера покрылись черной паутиной. Таттс выпучил глаза, подавился. Стал хватать воздух ртом, слабые глотки застряли в горле. Он отшатнулся от Дыры, выпустил Тенсера и упал на колени. Лицо покраснело, на лбу и шее набухли вены. Таттс задыхался без видимых причин.
Затем он упал на пол, грудь тяжело вздымалась.
Тенсер улыбнулся.
— Слушай, ты, кусок дерьма в татуировках. Никто не может прикасаться к принцу Империи.
— Что?! — спросил за всех Девятипалый Ник.
— Я — Урсуул, и мое время здесь закончилось. Хали пришла, и, боюсь, вы все ей понадобитесь. «Хали вас, Халивос рас ен ме, Хали мевирту рапт, реку виртум дефите» — это наша молитва. «Хали идет. Хали живет во мне. Прими, Хали, мою жертву — силу тех, кто тебе противится». Молитва, на которую сегодня ответили. Хали теперь — обитатель Дыры. Будете жить в ее священном присутствии. Это великая честь, хотя, признаю, никто к ней особо не стремится.
Логан услышал звук над головой — не иначе колеса фургона, достигшего третьего уровня Утробы.
— Зачем ты здесь? — снова спросил Ник.
— Тебя это не касается, хотя в том, что мы все еще здесь, моя заслуга.
Тенсер улыбался, точно с ним в жизни не случалось ничего прекрасней.
— Как это? — удивился Ник.
— Негодяй! — крикнула Лили. — Ты сделал так, что ключ не подошел к замку. Ты выбил его у меня из рук. Ты вызвал Горхи, подлая тварь!
— Да, да, да!
Тенсер засмеялся. Он протянул руку, из которой вырвался красный свет. Обитатели Дыры отпрянули, моргая оттого, что месяцами сидели во тьме. Свет потянулся ввысь, заструился через прутья решетки.
