– И как он проявлял это? – спросила Ферн, наклоняясь к нему. – Он обнимал тебя? Или, может, целовал, да?
Бет почувствовала, что людям в зале были неприятны эти вопросы. Они были явно возмущены. Она схватила себя за горло. Режиссер, видимо, знал обо всем, но сейчас, казалось, был в шоке. Что касается Рэли, он просто несколько секунд сидел молча, как бы пытаясь решить, что он чувствует. Его глаза сощурились, челюсть окаменела. Бет поняла, что он жутко разозлился.
– Ты все говоришь неправильно, Ферн, – сказал он, вскочил со стула и побежал со сцены, – Ты должна следовать сценарию. Вот как все правильно делается!
– Сядь, Рэли, – пробормотала она.
Но он уже убежал. Режиссер замахал руками и начал орать что-то в микрофон. Все мониторы погасли, а Ферн легко пожала плечиками, как будто она была здесь ни при чем и не она обидела Рэли. Как будто не она была виновата, что последние три минуты программы на экране ничего не было, кроме названия компании, и на оживших мониторах виднелась надпись «Приготовиться!».
ГЛАВА 40
Ферн никому не сказала, где она взяла злополучное фото. На следующий день об этом писали все газеты. Бет старательно просмотрела каждую. Ферн заявила, что не может указать свой источник и еще что в ее действиях нет нарушения закона: согласно «Первой поправке», право репортера – не указывать источник информации. И это говорила она, которая шевелила губами во время чтения и с трудом могла написать свое имя. Бет покачала головой и прикурила следующую сигарету.
Было решено созвать Большое жюри. Они снова зададут ей тот же самый вопрос. Если она не ответит, ее обвинят в оскорблении суда и отправят в тюрьму.
Позднее об этом событии сообщили в «Новостях», и последовала реакция со всех концов страны. Было опубликовано заявление групп журналистов, которые объявили, что полностью поддерживают Ферн. Потом появились интервью с судьями – всех интересовало мнение юристов по поводу случившегося. Везде только и говорили о Ферн, Ферн и еще раз Ферн. Эффект от снимка почти перекрыл впечатления от шоу, хотя все равно рейтинг шоу был необычайно высок. Рэли поначалу сильно злился на Ферн, но потом отошел.
Он сейчас уже достаточно хорошо читал и поэтому проводил много времени со своими книжками. Даже начал читать «Винни Пуха».
Бет давно не видела Пола таким счастливым, когда он в этот вечер вовремя вернулся к ужину.
– Мы все 'подписали, – заявил он, потом подхватил ее на руки и покружил по комнате.
– Я получил все, что хотел. Четыре процента – вот что принес нам этот скандал. Мы начинали с 48 процентов, а теперь у нас уже 52, бэби, мы обладаем контролем над действиями компании. Боже, я так счастлив, что чуть не плачу!
В эту ночь они долго занимались любовью. Все было просто великолепно. Когда ей в следующий раз позвонил Брэд, она сказала, что больше не станет с ним встречаться. У них должен появиться ребенок, и его беременная жена и т. д. и т. п. Она чувствует себя виноватой и надеется, что он все поймет.
Бет была растрогана, когда он заплакал и стал умолять ее, чтобы она изменила свое решение.
– Хорошо, но это в последний раз, – заявила она. Когда она вошла в дом, звонил телефон, и Бет была поражена, когда услышала голос оператора. Ее спрашивали – заплатит ли она за звонок от Ферн Дарлинг.
– Ты где? – взволнованно поинтересовалась она у Ферн.
– Да я тут, в тюряге, – фыркнула Ферн. – Вот чума!
– Ты хочешь сказать, что ты в тюрьме? – переспросила Бет.
– Ну да, в бабской тюряге в нижнем городе. Ну ты бы видела этих баб! У тебя бы встали волосы дыбом! Все свистят и выкрикивают разные гадости. Я себя почувствовала королевой красоты! Я хочу тебе сказать, что могу выбрать любую!
– Ты не боишься?
– Нет, они содержат меня отдельно. Ты же понимаешь, что я знаменитость. У них будут неприятности, если кто-то из этих лесбиянок схватит меня и начнет вытворять со мной кое-что. Они не хотят рисковать, ты бы видела, что здесь творится!
– Ферн, что ты там делаешь?
– Старуха, это решение Большого жюри. Ты бы видела эту сцену. Двадцать семь мужиков и все сидят на возвышении, а я внизу одна-одинешенька, и они задают мне вопросы. Я даже не имела права пригласить адвоката. Вот так-то, лапочка, а еще что-то рассуждают об инквизиции.
– Я не могу поверить во все это, – прошептала Бет. – Ты, наверное, Бог знает что пережила.
– Да уж приятного мало. А знаешь, какое на мне было платье? Помнишь то белое, в черный горошек? И черная шляпа с огромными полями. И сумочка из черной кожи и такие же туфли. Я приготовилась будь здоров.
– Ты хочешь сказать, что хотела попасть в тюрьму?
– Ну да, – снисходительно сказала Ферн. – В этом-то все дело. Мне нужна реклама и чтобы коллеги были на моей стороне. Детка, все произошло так, как я планировала. Газетный синдикат готовит контракт, чтобы я вела колонку в газете, и они предложили мне работу на ТВ.
– Ты же не умеешь писать, – заметила Бет.
– Я найму кого-нибудь, кто будет писать вместо меня, – захохотала Ферн. – Господи, писатели, да их пучок на пятачок!
– Где ты взяла это фото? – спросила Бет.
– Ты скоро все узнаешь, – заметила Ферн. – Как только я сойду с первых страниц. Где-то через недельку или что-то вроде этого! Я скажу Большому жюри все, что они пожелают выслушать.
