каждые три месяца. Лайза Минелли, Джимми Стюарт, все-все.
Рэли стояла так, выжидая, наблюдала, как «Леди Карта» давала разъяснения, указывала направления, отсчитывала сдачу из серой металлической коробки для наличности.
– Добрый день, – сказала она, улыбаясь Рэли. – У нас самые точные адреса в городе. Мы обновляем их каждые три месяца. Лайза Минелли, Джимми Стюарт, все-все.
– Я пытаюсь найти адрес Дарби Хикса, – сказала Рэли, – режиссера.
– О да, – сказала «Леди Карта», – я знаю, где это, хотя его и нет на карте. Потому что большинство публики не интересуется режиссерами. Только кинозвездами. Ну, Фрэнк Синатра. Джулия Эндрюс. Она только что сняла дом в Малибу, но мы уже об этом знаем. Вот как проворно мы работаем.
– А как с Дарби Хиксом? – напомнила Рэли.
– Это будет вам стоить столько же, сколько карта, – с сомнением сказала женщина, – пять долларов.
– Отлично, – согласилась Рэли.
Она смотрела, как «Леди Карта» консультировалась с клочками бумаги, которые извлекала поочередно из своей сумки и прочитывала.
– Ага, он живет вверху по Малхолланд Драйв, – сказала она, вручая Рэли один такой клочок. – Знаете, где это?
Рэли кивнула.
– Значит так, сначала дом Уоррена, потом Марлона, потом Джека,[33] – сказала женщина, – а следующий, западнее, будет Дарби Хикса.
– Спасибо, – сказала Рэли, вручая ей десятку и показывая жестом, что сдачи не надо.
На Малхолланд Драйв было очень ветрено. Рэли с наслаждением подставляла лицо теплу солнца, а волосы ветру. Она чувствовала себя так, словно находилась на вершине мира. По одну сторону лежал город. Здания офисов в центре. Сенчури-Сити. Реактивные самолеты на аэродроме и далее океан. По другую сторону простиралась долина, так далеко, как только мог видеть глаз, к горам Сан-Габриэль. И поля диких цветов. Мимо нее с ревом промчался мотоциклист, а где-то вдали она краем глаза увидела скачущего оленя. Она проезжала мимо ответвляющихся в сторону частных дорог, ворот поместий. Но не все тут, к западу от города, было ухожено. Существовала и дикая природа. Ага, это должно быть здесь. Она сверилась с адресом, остановила машину перед воротами, взглянула на грязную дорогу за ними, на эвкалиптовые деревья и на листья, усыпавшие землю под ними. Затем припарковала машину и направилась к воротам. На них висел замок. Никакого звонка. Все тут выглядело ужасно заброшенным.
Все, что я могу, – это ждать, решила Рэли, вернувшись в свой автомобильчик с откидным верхом, и, отъехав в сторону, заняла такое место, чтобы видеть, если кто-нибудь подойдет к ворогам.
Рэли проснулась на следующее утро, когда небо на востоке над горами Санта-Моники уже побелело. Мимо медленно проехал почтовый грузовичок с рекламными щитами, и она услышала звук падения на бетон возле ворот сброшенной с него пачки газет.
Да, парень, подумала она, в этом двухместном автомобильчике не очень-то выспишься. Только потянувшись, Рэли ощутила, как затекло все ее тело. Птицы уже тоже проснулись. Она слышала, как они начали петь.
И тут краем глаза она приметила какое-то движение за воротами, которые вели к дому Дарби. Увидела, как ворота открываются, даже слышала их скрежет. Ее сердце отчаянно забилось, когда она увидела, что это сам Дарби. Его волосы теперь были скорее седыми, чем белокурыми, и даже с этого расстояния она видела выражение зрелости и твердости на его лице. На нем был серый спортивный костюм и кроссовки. Она видела, как он побежал трусцой, потом, найдя свой ритм, увеличил скорость.
А у меня туфли на высоком каблуке, подумала она с разочарованием. Рэли взглянула на часы. Шесть утра.
Она все еще улыбалась, когда в тот вечер вернулась к себе в отель после ужина с матерью. «Рэли, я знаю, что все эти девушки теперь носят короткие, очень короткие юбки, и я ни на минуту не хочу усомниться, что у тебя красивые ноги. Абсолютно прекрасные. Но, дорогая, причуды приходят и уходят, ты же знаешь. Ты должна, в самом деле, иметь свой собственный стиль». Это стало одной из тем вечера. «Дорогая, я знаю, что ты блистательна, и я не могу передать тебе, как я горжусь этим. Но разве нужно делать так, чтобы это было очевидно? Людям это не нравится, ты же понимаешь. Это только отталкивает их. Заставляет нервничать». Это стало другой основной темой. Таковы уж материнские заботы, подумала Рэли, когда подошла к столу регистратуры, чтобы взглянуть: нет ли для нее сообщений. Их обязательно записывали. Ничего, увидела она, заглянув в свой ящичек.
– Разбудите меня в пять часов, пожалуйста, – сказала она клерку.
Рэли находилась в состоянии нервного возбуждения от всего того кофе, что она выпила из взятого с собой термоса, поджидая его на следующее утро, когда наконец он вышел из ворот. Она мгновенно вылезла из машины, побежала следом за ним и окликнула его по имени.
– Мне нужно поговорить с тобой! – крикнула она, нагоняя его. – Дарби, это я, Рэли, и я могу доказать это.
Он продолжал бежать, даже не взглянув на нее.
– Ты был прав, – крикнула она, продолжая бежать рядом с ним, – Пол пытался убить меня в Мексике! У него была моторная лодка, он поджидал меня…
Это было почти незаметно, но он снизил скорость бега. Рэли тоже замедлила свой бег и остановилась, когда он остановился. Внимательно посмотрела на его лицо, которое решительно ничего не выражало.
– Он вывез меня в океан и ударил по голове камнем. – Она задыхалась. – Какие-то рыбаки подобрали меня.
– Рэли, – сказал он.
– И ты подозревал это. Вот почему ты никогда больше не работал с ним. Ты даже не работал с ним в послесъемочный период над той последней картиной.
