– О да. Мы оба вступаем в брак с ясно установленными правилами.
Слегка содрогнувшись, Френ заметила:
– Это больше похоже на деловую сделку.
– А почему бы и нет? Почему нельзя планировать брак с такой же осторожностью, как планируют деловую сделку? И что такое любовь, как не страсть, которую может утолить только секс?
У Френ было свое мнение. Она всегда верила, что без любви и секс невозможен.
– Представь, что вдруг один из вас полюбит другого?
– Это только осложнит все. Надеюсь, мы не допустим ничего подобного. Сомневаешься?
– Нет.
Он удивленно вздернул бровь.
– Неужели я обратил тебя в свою веру?
Покачав головой, она сказала:
– Для меня брак всегда был соглашением на всю жизнь.
– Отлично. В этом наши взгляды сходятся. Я тоже за прочный брак и счастливый дом для будущих детей.
Френ, задумчиво глядя на Блейза, вспомнила недавнюю сцену в кафе во время ленча.
… Маленькая девочка с ямочками на круглых щечках за соседним столом повернулась к, ним и широко улыбнулась лучезарной улыбкой. Френ улыбнулась в ответ, а Мелинда досадливо поморщилась.
– Не любишь детей? – спросил Керк.
– Нет, – призналась американка с обезоруживающей откровенностью. – Но брачным договором дети предусмотрены. Конечно, мой будущий муж рано или поздно поймет, что я не намерена придерживаться условий соглашения, тогда появятся огромные проблемы. Он человек весьма великодушный – подарил «порше» перед свадьбой, но может быть и грозным, если его разозлить. Тогда мне останется только бежать.
Френ стало не по себе от ее откровенности, но она решила не забивать себе голову чужими проблемами…
И вот теперь Блейз смотрел на нее, явно ожидая ответа на какой-то вопрос. Френ рассеянно произнесла:
– Извини, что?
– Я спросил, у твоих родителей был счастливый брак?
– Нет, – призналась она. – У меня была только мама. Мой отец бросил ее, когда узнал о беременности, и никогда не помогал нам. Боясь, что я совершу ту же ошибку, мама вдалбливала мне, что мужчинам нельзя доверять…
– Понятно теперь, – медленно сказал Блейз, – почему такая страстная женщина оставалась девственницей в двадцать три года.
Она густо покраснела, вспомнив их первую ночь.
– Вы живете с Керком?
– Нет… Да… То есть… – не сразу нашлась она, – Керк просил переехать к нему, даже помог перевезти некоторые вещи…
– Но ты не стала жить в его квартире.
– Нет. – Она не понимала, зачем ему эти подробности.
– Но надеешься в будущем, – усмехнулся Блейз.
– Да, надеюсь, – сурово ответила она.
Они дошли до искусно созданного озера, похожего на восьмерку, берега которого соединялись каменным мостом. Легкая зыбь временами трогала гладкое зеркало воды, колыша темно-зеленые подушечки лилий с яркими, словно восковыми цветами, похожими на плавающие островки. Вдоль озера шла мощеная аллея, обсаженная цветочным бордюром и уставленная каменными скамейками и скульптурами. Они дошли до беседки, обвитой жимолостью. Блейз уселся на мраморную скамейку, согретую солнечными лучами, и указал на место рядом с собой. Френ села, сохранив приличную дистанцию между ними.
Они сидели в молчании, наблюдая за сверкающей голубой стрекозой, летающей над водой, чье жужжание напоминало стрекот вертолета. Блейз прервал затянувшуюся паузу:
– И как ты представляешь свои отношения с Варли?
Френ пришла в замешательство.
– Я люблю Керка, – наконец сдержанно ответила она. – Иначе не собиралась бы за него замуж.
– А он любит тебя?
Френ вдруг подумала, что Керк никогда не говорил о любви.
– Ты, кажется, засомневалась? – заметил Блейз.
– Вовсе нет, – поспешно отрицала она.
– А что думает Варли о детях? – не унимался Блейз.
