— Потому что у него уже есть жена! Прости, что мне приходится открывать тебе все сразу, это очень больно. Но Дэвид уже три года как женат. Он был женат, когда предлагал тебе укрепить ваше партнерство браком. И кольцо, которое он тебе подарил, было всего лишь подачкой, чтобы ты была спокойна.
— Так, значит, это она Тони…
Элеонора закусила нижнюю губу, душа слезы, пока не почувствовала вкус крови на губах. Дэвид часто упоминал имя Тони, соседа по комнате, но она так слепо верила ему, что ни разу даже не заподозрила, что это может быть и женское имя.
Элеонору захлестнула волна боли. Она, как смертельно раненная птица, полулежала на диване, прокручивая в голове одни и те же мысли. Дэвид был единственным человеком, который любил ее. Она так считала. А теперь выясняется, что и он, на самом деле, не любил.
— Причина, по которой он не хотел уезжать из города надолго и жить в Грейледиз, заключается в том, что его жена ужасно не любит оставаться одна. И перед вашим отъездом она закатила грандиозный скандал.
— Так если ты знал об этом все это время, зачем настаивал, чтобы мы приехали в Грейледиз? Зачем тебе-то это было нужно? У тебя, наверное, были свои причины?
— Да, были, — кивнул Роберт, сочувственно глядя на ее мертвенно-бледное лицо. — Мне нужно было, чтобы Бенсон не путался под ногами и не мешал частному детективу собрать все сведения. В воскресенье он звонил мне и представил окончательный отчет. Тогда я решил поехать в Лондон и выяснить некоторые частные подробности сам. Я поехал к его жене, и мы с ней очень откровенно и очень долго беседовали. Я заверил ее, что не собираюсь привлекать их к ответственности, и обещал не предавать это дело огласке, она же взамен рассказала мне некоторые детали деятельности Дэвида. А именно: каким именно образом он использовал тебя. Знаешь, меня просто поразила их подлость, полная бесчувственность и лживость. Когда я вернулся сюда в среду вечером, я был просто в бешенстве, и если бы Бенсон был все еще здесь, боюсь, я бы свернул ему шею.
— А вместо этого переспал со мной? Ты сделал это из жалости ко мне?
— Я не сплю с женщинами из жалости к ним, к твоему сведению. И если ты не можешь отличить жалость от сексуального желания, то с тобой что-то не то.
Элеонора почувствовала, что ее вопрос рассердил Роберта. Она облизнула губы.
— Прости, мне не стоило этого говорить. — Ее голос дрожал. — Я просто…
Роберт взял ее за руку и нежно пожал ладонь.
— Не волнуйся, все в порядке. Я знаю, как тебе тяжело. Как больно узнать, что человек, которого ты любишь, так подло с тобой поступил.
— А его жена, она… любит его? — спросила Элеонора, заикаясь, споткнувшись на слове «жена», боясь и не желая его произносить.
— Да. Несмотря на то, что знает всю его подноготную. Знает, что он жулик, что он обманывает других женщин и выманивает у них деньги. Он сам от нее этого никогда не скрывал. И мне кажется, что и он, по- своему, любит ее. Она рассказывала, как он волновался за ее здоровье последние два-три месяца. Помнишь, ты как-то упомянула, что Дэвид очень нервный в последнее время? Ты была права, я и сам это подмечал, правда, не знал, что может быть тому причиной.
Роберт остановился, будто решая, рассказывать об этом Элеоноре или нет, оценивая, как сильно это ранит ее.
— Дело в том, что жена Дэвида ждет ребенка. И поскольку беременность протекает не совсем гладко, им нужно было много денег. Они уже потеряли одного ребенка — Тони была беременна, когда они только поженились, и сейчас ей нужно особое лечение. Лечение это дорогое, и кто-то должен за него платить. Должно быть, это главная причина, по которой он решил забрать все десять тысяч и сбежать.
— И его жена знает об этом?
— Конечно. Тони была в курсе всех дел. Сама участвовала в разработке плана. Они планировали совершить побег вместе, как только Бенсон доберется до денег. Ей не жалко было даже бросать насиженную квартиру. Которая, кстати, весьма недорогая для Лондона и довольно уютная. Но ради десяти тысяч можно пойти на все. Они два сапога пара. Она не хотела, чтобы он ввязывался во что-то криминальное, боялась, что его посадят, но ничуть не возражала против того, чтобы он проматывал деньги других женщин. Она даже гордилась тем, как ловко он обдурил тебя выдумкой, будто учится в колледже и ему нужны деньги на учебу. Но единственное, в чем она категорична, так это в супружеской верности. Она твердо настаивала на том, чтобы он был верен ей.
— Понятно, — произнесла Элеонора. — Как мне повезло.
— Как нам обоим повезло. Когда выяснилось, что, может быть, вы с Бенсоном не спите вместе, у меня затеплилась надежда, а когда я убедился, что вы никогда не были любовниками, то просто поверить не мог в свою удачу.
— Еще бы, зачем тебе нужна использованная другим мужчиной женщина? — горько произнесла Элеонора и тут же пожалела об этом. Она вдруг поняла, что не права.
— Ты была бы нужна мне любой. До сих пор не могу поверить, как Бенсону удалось удержаться.
— Даже если у него не было бы ревнивой жены, сомневаюсь, что он захотел бы со мной спать. Я была для него слишком некрасивая.
— Перестань, любимая, — сказал Роберт с улыбкой. — Только дурак мог бы назвать тебя некрасивой. И только дурак мог не хотеть тебя.
— Но Дэвид не хотел, он даже не прикасался ко мне никогда. Я говорила себе, что это оттого, что он не привык, открыто показывать свои чувства. Думала, он держит их глубоко спрятанными в своем сердце, как я. Скорее всего, в глубине души я понимала, что он совсем ничего ко мне не чувствует. Но наше будущее вдвоем было для меня как свет в конце тоннеля. Это было все, на что я могла надеяться.
— Но продолжать дальше не было смысла, ведь так? Ты бы и сама не захотела жить пустыми надеждами всю жизнь.
— Да, уж лучше так. Лучше уж встретить правду лицом к лицу, чем всю жизнь носить розовые очки. Спасибо, что рассказал мне правду. — Элеонора поднялась и побрела к двери.
Роберт поднялся следом за ней.
— Элеонора… — окликнул он ее и не дал уйти, обняв и прижав к себе.
Элеонора почувствовала, будто вернулась к себе домой. Здесь, в его объятиях, она могла бы оставаться вечно. Элеонора положила голову ему на плечо, чувствуя его поддержку, в которой она сейчас очень нуждалась. Они стояли так, не двигаясь, молча. Элеонора медленно приходила в себя, готовясь прервать блаженство его объятий и уйти, не оттягивая этот момент. Наконец она потянулась к двери, понимая, что если не уйдет сейчас, то полностью потеряет силу воли и не сможет уйти вообще.
— А почему бы тебе не остаться? — спросил Роберт, беря ее за подбородок и глядя ей в глаза.
Элеонора так стремилась избежать его взгляда, но на этот раз ей это не удалось.
— Нет. Мне не нужна твоя жалость, — ответила она хриплым голосом. Глаза ее гордо сверкнули.
— Вот и отлично, потому что ты ее не увидишь.
— И заниматься с тобой любовью я тоже не хочу.
— Я даже и пытаться не буду, обещаю. Но сейчас тебе нельзя оставаться одной. Нужно, чтобы хоть кто-нибудь был рядом.
В его зеленых глазах Элеонора видела не жалость, а нежность и заботу. Если бы не Зои, все было бы просто прекрасно. Мысли о бывшей невесте Роберта не давали Элеоноре покоя.
— Ну же, — уговаривал он ее. — Я могу даже одолжить пару пижам у Томпкинса, если тебя смущает моя нагота.
Элеонора засмеялась.
— Да нет, дело не в твоей наготе. Я думала о Зои…
— О Зои? С чего это ты подумала вдруг о Зои? — удивленно переспросил Роберт, вскинув брови. Потом он задумчиво добавил: — Забавно все-таки, что она появилась именно сегодня, когда я говорил о ней.
— Она хочет вернуть тебя. И не пытайся это отрицать, — добавила Элеонора, видя, как недовольно поморщился Роберт.
— Я и не пытаюсь это отрицать, — холодно ответил он.
— Как ты можешь быть таким безразличным, если… Ясно же видно, что она все еще любит тебя. А
