Тори попыталась прорваться к машине, но спасатель держал ее крепко. Да у нее уже и не осталось сил с ним воевать. Она себя чувствовала усталой и совершенно обессиленной. Боль в животе усилилась.
И тут, заглянув через плечо мужчины, который не пускал ее к машине Винса, она поняла, что спасатели никак не могут открыть дверцу «БМВ». Ее явно заклинило.
— С ним все будет в порядке?
— Тори!
Как здесь оказался Томас Дигби, неизвестно. Но вот он, пожалуйста, собственной персоной.
— Боже мой, ну и видок у тебя!
Он взял ее за локоть. Тори смутно расслышала, как Дигби сказал спасателю, что позаботится о ней.
Мужчина, явно довольный, что ему удалось избавиться от миссис Ллойд, особы, по-видимому, нервной, да еще находящейся в явно невменяемом состоянии, отправился помогать своим.
— Отпусти меня! — кричала Тори, пытаясь стряхнуть руку Тома.
Он, однако, не послушался, и Тори прожгла его убийственным взглядом.
— Как ты сюда попал? Это частные владения. Прессу, кажется, не приглашали.
— А я не пресса. Я твой друг. Я так и сказал охраннику на въезде, иначе меня и вправду не пропустили бы.
— Мой друг?! — Тори дернулась, опять попытавшись вырвать у Дигби руку. — Какой ты мне друг?! Никогда ты им не был! И никогда не будешь!
— Да ладно тебе, дорогуша, состояние у тебя истерическое, так что я все понимаю. Но не стоит бросаться друзьями. Они тебе могут понадобиться, если... если твой Винс... ну, если он...
— Если я что, Дигби? Отправился к праотцам?
Услышав знакомый, родной голос, который она так боялась уже никогда не услышать, Тори резко повернулась.
— Винс!
Она боялась поверить в такое счастье.
Винс с помощью спасателей уже выбрался из машины и стоял теперь, опираясь о поцарапанное и помятое крыло. Выглядел он далеко не лучшим образом: без пиджака, рубашка помята, волосы растрепаны, правая бровь разбита в кровь... Но он был жив! Жив!
— Мне очень жаль тебя разочаровывать, приятель, если ты втайне надеялся на то, что меня нет в живых, — протянул он, сохраняя обычное самообладание в более чем необычной ситуации. — И если ты, мой красавец, не хочешь попасть в больницу со сломанным носом, тебе лучше не трогать мою жену!
— Винс!
Она рванулась к нему, как только Том, вдруг присмирев, убрал руки. И все-таки каким-то чудом она удержалась от того, чтобы броситься к нему в объятия.
Ему бы это не понравилось. К тому же к Винсу уже подошел врач из «скорой помощи» и принялся убеждать поехать в больницу, чтобы пройти обследование, говоря что-то насчет сотрясения мозга.
— Со мной все в порядке.
— Все равно надо, чтобы вас осмотрел специалист.
— Я же сказал, что со мной все в порядке!
Врач понял, что спорить бесполезно, и отошел. Тори, однако, была настроена более решительно.
От нее Винс так просто не отделается.
— Тебе все же следует съездить в больницу, — прошептала она. Боль в животе стала невыносимой, но сейчас Тори больше тревожило состояние мужа, нежели ее собственное. — Может быть, ты себя чувствуешь хорошо, а на самом деле что-то не так. Надо проверить.
Винс усмехнулся.
— А тебя это волнует?
Взгляды их встретились. Несмотря на то, что вокруг было полно народу, создалось впечатление, что они с Винсом остались одни.
— Конечно, волнует! — с жаром отозвалась Тори. В голосе Винса ей послышалась какая-то странная интонация. Хотя, может быть, ей показалось... — Ты даже не знаешь, что я пережила...
— Знаю.
Удивленная Тори попыталась прочесть в его взгляде хоть что-нибудь, но глаза его не выдали никаких эмоций.
— Признаюсь, я даже не ожидал, что ты будешь так переживать. Ради такого и умереть не жалко.
Тори растерялась. Он что, опять над ней издевается? Нарочно делает ей больно? Разве не видит, что она вся извелась, что едва не сошла с ума от переживаний? Но Винс уже не смотрел на нее. Он уставился на Тома, про которого Тори уже забыла.
— А ты чем тут занимался, Дигби? Утирал ей слезы?
Его угрожающий тон заставил Тома попятиться.
— Я... Она выглядела как-то неважно, — нервно пролепетал он. Это было совсем не похоже на Тома. Сейчас он и сам выглядел как-то неважно. — Мне показалось, что она упадет в обморок... или ей вдруг станет плохо.
— Да неужели? — Суровый взгляд Винса оставался непроницаемым, хотя, когда он покосился на жену, в его глазах промелькнул настойчивый вопрос. — Если ей даже и станет плохо, тебе не кажется, Дигби, что это моя забота и уж никак не твоя?
Тори едва держалась на ногах — боль выворачивала ее внутренности. Но когда Винс обнял ее за талию, она тут же забыла о боли. Ей стало так хорошо...
— И что ты вообще здесь делаешь? — продолжал Винс, обращаясь к Тому. — У нас что, день открытых дверей для прессы?
Судя по вызывающему виду, Дигби уже пришел в себя.
— Я был неподалеку, делал репортаж для газеты. Позвонил шефу, и он мне приказал ехать сюда. Сообщение об аварии было в местных новостях.
— И что ты надеялся здесь найти? Кровавую трагедию на предмет пощекотать нервы любопытным читателям вашей желтой газетенки? — свирепо осведомился Винс. — Повторюсь: мне очень жаль тебя разочаровывать, но я пока еще жив и здоров, так что придется тебе возвращаться с охоты с пустыми руками. Тебя, Дигби, сюда не звали. И тебе здесь не рады. Ни тебе, ни тебе подобным беспринципным репортеришкам. Так что давай убирайся отсюда! И не дай Бог, я еще раз увижу, как ты прикасаешься к моей жене! Попробуй только пальцем тронь...
Он еще крепче прижал Тори к себе. Она почувствовала, как напряглась его рука у нее на талии. Это был жест собственника, который никому не отдаст своего. Сердце Тори бешено забилось от радости, хотя умом она понимала, что это еще ничего не значит. Скорее всего, так проявлялась атавистическая первобытная агрессивность — самец рычит на соперника, защищая то, что, как он полагает, принадлежит ему по праву сильного.
— Не волнуйтесь, — цинично фыркнул Том. — Я в жизни к ней не прикасался и прикасаться не собираюсь. Не то, что пальцем — шестом, которым лодку отталкивают. — Он с отвращением покосился на Тори, но она поняла, что в Дигби взыграло уязвленное мужское самолюбие. Он так и не простил ее за то, что много лет назад она не оказалась с ним в одной постели. — Благодарю покорно. Я уж не знаю, до чего надо докатиться, чтобы связаться с девицей, чья мамаша была грязной шлюхой.
В свете прожекторов, включенных по всему карьеру, было отчетливо видно, как застыл потрясенный Винс, как довольная рожа Тома расплылась в мерзкой ухмылке. Тори крепко зажмурилась, чтобы отгородиться от жестокой правды, от боли, которую носила в себе затаенной столько лет.
— Убирайся отсюда к чертовой матери! — Винс угрожающе шагнул к Дигби, и Тори показалось, что он оскалился, как разъяренный хищник. — Убирайся немедленно... И если ты только осмелишься напечатать хотя бы слово об этом в своей мерзкой газетенке, я подам на вас в суд, причем ты со своим редактором даже глазом моргнуть не успеете, как окажетесь на улице. Я выражаюсь понятно?
Впрочем, последние слова он говорил уже в спину Тому. Незадачливый репортер улепетывал с таким
