Девушка медленно повернулась. В дверях стоял Винс, всем своим видом давая понять, кто здесь хозяин. Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Те немногие, кто собрались в доме после похорон, уже разошлись. Все, кроме Эллен, которая поднялась наверх переодеться.
— Если у тебя остались сомнения по поводу моих прав, тогда обратись к своему адвокату. — Тори кивнула в сторону окна. — Он уверен, что я законная наследница.
Винс прошел в комнату, и сердце Тори забилось чаще. Сила, которую он излучал, будила в ней странные, животные чувства.
— Ничего удивительного: он на тебя явно запал. Как он вокруг тебя увивался, только что хвостом не вилял.
— Что-то я не заметила. — Адвокат, видный мужчина в годах, был действительно очень любезен, но от Тори не укрылось, какая он хитрая бестия. — И потом, ты же сам говорил, что его не очаруешь зазывной улыбкой.
Он скользнул оценивающим взглядом по ее точеной фигурке.
— Видимо, я ошибался.
Теперь Винс смотрел на ее лицо. От его пристального взгляда не укрылась матовая белизна ее кожи, пронзительно-голубые миндалевидные глаза в обрамлении черных ресниц, чувственные сочные губы. И волосы необычного серебристого цвета.
— Тут ни один не устоит. — В его голосе появилась тревожащая вкрадчивая мягкость.
Девушка судорожно сглотнула. Она безотчетно попятилась и наткнулась на подоконник.
— В тебе сочетается обаяние красивой женщины и холодный расчетливый ум. Опасная смесь. Та Виктория, которую я знал, выглядела простодушной наивной девочкой, страстной и импульсивной...
— Она была еще ребенком!
Его губы сложились в торжественную улыбку.
— Она? — промурлыкал он бархатным голосом.
— Так, опять, — начала раздражаться Тори. — Сейчас ты обвинишь меня в том, что я ее безжалостно убила и присвоила имя? — Она сама уже не соображала, что говорит. Он был такой привлекательный, этот Винс... такой сильный... От подобных мужчин женщины просто млеют. Тори, наверное, и сама бы сгорела в огне его опаляющей чувственности, если бы не знала, какой он бесстрастный и холодный. — Ты же видел мои документы!
— Да.
Ему так же, как и адвокату, — ничего не поделаешь — пришлось признать их подлинность.
— Тогда почему ты по-прежнему мне не веришь?
— А действительно почему?
Он шагнул к девушке. Аура его по-мужски напористой чувственности тревожила и смущала Тори. Ей становилось не по себе, когда он находился так близко.
— Может, потому что я чувствую твое возбуждение под этой маской а-ля замороженный огурец. Хотя... на минуту допустим, но только на минуту, что ты не врешь, тогда получается, я тебя волную совсем в другом плане. — Он нехорошо усмехнулся. — Тебя по-прежнему влечет ко мне, да?
Тори пробрал озноб, хотя в доме было тепло, а потом ее вдруг бросило в жар.
— Ну, у тебя и самомнение. Интересно, оно врожденное или ты специально его культивировал? — нарочито отчетливо произнесла она.
У Винса дернулась щека, и Тори испугалась, что сейчас он в буквальном смысле размажет ее по стенке. Его бесило, когда кто-то шел ему наперекор. Но он лишь рассмеялся и сказал:
— Можешь подняться наверх освежиться, а потом мы съездим в город и заберем из гостиницы твой багаж. Затем я покажу поместье — посмотришь на то, что тебе никогда не достанется. Во всяком случае, я сделаю все для этого. Все, что в моих силах. Впрочем, если ты устала...
Ей не хотелось вступать с ним в дальнейшие препирательства.
— Нет, не устала, — вздохнула она. — Но все-таки покажи мне, где ванная.
Что-то странное промелькнуло в его взгляде, но Тори так и не разобрала, что именно.
— Но ты вроде бы здесь не в первый раз. И сама должна знать, где что.
— Очень смешно, — огрызнулась Тори. — Когда это было? Десять лет назад! В доме бывают ремонты. Делают перепланировку, сносят стены, меняют расположение комнат... И потом, у меня была спальня с ванной.
Он, прищурившись, взглянул на нее, явно пытаясь решить, догадалась она или ее кто-то проинформировал.
— В таком случае... — Преувеличенно вежливым жестом Винс пропустил Тори вперед и повел через светлый, со вкусом обставленный холл по винтовой лестнице на второй этаж.
— Это будет твоя комната. — Он распахнул перед ней дверь. Свет из окна падал на большую двуспальную кровать, застеленную бежевым покрывалом в мелкий цветочек.
Окно выходило во внутренний дворик. Ухоженные цветники были сейчас подернуты инеем. Похоже на пейзаж из художественного альбома: красивый, но как будто безжизненный.
— Ванная там? — спросила Тори, указывая на дверь в глубине комнаты.
— Не угадала, — отозвался Винс со странным торжеством в голосе. — Там моя комната. Для тебя это, наверное, не слишком удобно, но так мне будет сподручней присматривать за тобой.
— Вот значит, как ты развлекаешься?! — воскликнула она. — Подслушиваешь под дверью и подсматриваешь в замочную скважину, чем занимаются твои гости?
Винс усмехнулся.
— Но ведь мы пока еще не решили, гостья ты здесь или нет.
— Правда? — Его подозрительность уже начинала ей надоедать. Она не хотела заводить об этом разговор, но все-таки не смогла удержаться: — А мне показалось, что я совладелица дома. А значит, могу делать все, что хочу: уходить и приходить когда вздумается. Друзей приводить. И не спрашивать у тебя разрешения.
Она не собиралась никого сюда приводить. Честно сказать, ей и приводить-то было некого. Тори хорошо ладила с людьми, у нее было много знакомых, но не близких друзей. А что касается мужчин... Она еще не встречала такого, который сумел бы пробиться сквозь ее замкнутость. Лишь однажды... Но ей не хотелось даже думать об этом.
— Только попробуй кого-нибудь привести. Я вас обоих отсюда вышвырну! — рявкнул Винс, истолковав ее замечание именно так, как хотел его истолковать.
— Значит, действовать будешь методом кнута? Впрочем, это твоя обычная тактика. Твоя и Роджера. Он тоже применил грубую силу, когда ему вдруг приспичило отобрать у Джилл единственного дорогого ей человека — ее дочь.
Выражение лица Винса сделалось хищным и жестким.
— Джилл вообще никого не любила. Ей было плевать на всех, кроме своей драгоценной персоны. Так что, дитя мое, не пытайся меня разжалобить. И не смей больше так отзываться о моем дяде. В этом доме — не смей! А потом... — в его голосе опять зазвучали вкрадчивые нотки, — почему-то кажется, что мне не придется особенно напрягаться, чтобы убедить задиристую своенравную дочь Джилл остаться.
— Господи! Опять твое самомнение!
— Правда? Может, проверим...
— Не смей!
Она толком не поняла, как это произошло. Только машинально вскинула руки, чтобы его оттолкнуть, но Винс схватил ее за запястья, завел руки ей за спину и прижал к себе... Волна жаркой, едва ли не примитивной чувственности захлестнула Тори.
— Отпусти меня! — взмолилась она, охваченная неподдельным ужасом.
Винс рассмеялся.
— Почему? Потому что в тебе опять пробудилось... влечение, да, дорогая кузина? — Его голос звучал беспощадно насмешливо. — Или тебя смущает мысль о сексе между дядей и племянницей? Впрочем, спешу тебя успокоить — если Джилл тебе этого не сказала — мы не кровные родственники. Мой отец и Роджер были сводными братьями. Так что можешь не беспокоиться — инцеста не будет.
— Ничего я не беспокоюсь!
