Несмотря на необъяснимый страх, Сабина вдруг почувствовала к нему щемящую жалость. Сердце ее билось учащенно, а пальцы все время нервно шевелились.
Арни взял ее под руку.
– Давай поговорим, Сэби, – довольным тоном сказал он.
– Давай, – очень тихо ответила Сабина. Она на секунду прикрыла глаза, чтобы овладеть собой: она решила приступить к давно обдуманному разговору. – Нам действительно пора поговорить, Арни. Я давно уже хочу тебе кое-что сказать.
Они шли вдоль узкого, искрящегося под луною пляжа, с виду ничем не отличаясь от обычных пар; он вел ее под руку, лица их были обращены друг к другу, она тихо говорила ему о чем-то, видимо очень сокровенном. Они удалялись, и фигуры их становились все меньше и меньше. Но через несколько минут он вдруг выдернул руку и медленно повернулся к ней всем телом. С минуту они постояли, глядя друг другу в глаза, затем снова заговорили и медленно пошли вперед. Теперь они шли врозь и через некоторое время скрылись в темноте. Вернулись они не скоро и на обратном пути оба молчали.
3
На следующий день Сабина уже с самого утра томилась от нетерпения: ей хотелось как можно скорее позвонить Эрику. Все эти месяцы она не забывала того мартовского воскресенья – словно где-то в глубине ее памяти хранился маленький хрустальный шар, и в нем две крошечные фигурки, она и Эрик, беспрестанно, во всех подробностях повторяли тот блаженный бездумный день. От этих воспоминаний у нее сладко замирало сердце. Во время обеденного перерыва она наконец позвонила ему в общежитие, испытывая радостное волнение и в то же время страх – а вдруг дежурная ответит, что мистер Эрик Горин здесь уже не живет. Но ей сказали, что его нет дома, и спросили, не нужно ли что-нибудь передать. Услышав эти слова, произнесенные чужим, равнодушным голосом, она поняла, что Эрик здесь, в Нью-Йорке; ей показалось, будто этих шести месяцев и не было вовсе; сердце ее вдруг бешено заколотилось, и все тело охватила слабость.
– Передайте, что звонила Сабина Вольтерра. Меня можно застать дома после шести.
Эрик получил записку, что она звонила, в три часа дня. Накануне он окончательно убедился, что Хэвиленд согласен взять его в ассистенты, и с тех пор был на седьмом небе от счастья. Это обстоятельство коренным образом меняло его положение – до сих пор он был ничем, а сейчас стал настоящим ученым- исследователем, и на улице ему то и дело приходилось умерять важность походки.
Записка так поразила его, что от радости у него перехватило дыхание. Он не мог оторвать глаз от клочка бумажки, где стояло имя «Сабина», словно оно было написало ее собственной рукой. Потом он вдруг разозлился на нее за то, что она как ни в чем не бывало снова вторгается в его жизнь и, вероятно, опять только мимоходом. Эрик решил держаться с нею как можно безразличнее, но ему и в голову не пришло, что он может совсем не звонить ей.
Сабина сама подошла к телефону, и, услышав ее голос, Эрик на мгновение растерялся.
– Мне передали, что вы звонили, – сказал он, помолчав немного.
– Да. Я… мне просто хотелось узнать, как вы живете.
– О, прекрасно. А вы?
– Ничего.
Наступила пауза.
– Да? – произнес он, как бы поторапливая ее.
– Вероятно, я слишком поздно собралась вам позвонить, но… – Она засмеялась, однако голос ее звучал неуверенно. – Несколько месяцев назад вы просили, чтоб я позвонила.
– Да, но позвольте вам напомнить, – медленно, с горечью сказал он, – что с тех пор прошло черт знает сколько времени.
Сабина помолчала, потом сказала очень спокойно:
– Вы правы, Эрик. Простите за беспокойство, до свиданья.
Она повесила трубку.
Эрик сидел в телефонной будке, прижав к уху безмолвную трубку. Ему хотелось что есть силы стукнуть ею по рычажку, но, взяв себя в руки, он опустил в автомат монету и снова набрал номер Сабины.
– Простите меня, Сабина, – сказал он. – Я сам не знаю, почему я это сказал. Может быть, потому, что я с тех пор все еще злюсь на вас.
– И все-таки вы не должны были так со мной разговаривать. – Она плакала и, стараясь скрыть это, говорила приглушенным, низким голосом.
– Что же, вышли вы замуж за того типа? – спросил он.
– Разве я стала бы тогда вам звонить? Ох, Эрик, вы все такой же!
– И отношусь к вам по-прежнему, черт возьми! Понимаете, вы зацепили меня за сердце крючком или не знаю чем, но будь я…
Она тихо засмеялась.
– Эрик, не злитесь!..
– Когда я вас увижу? Нельзя ли сегодня? – спросил он.
– Хорошо. В восемь часов там же, в метро.
– Значит, мне все-таки нельзя зайти за вами?
– Да нет, дело не в этом. Я хочу сама прийти просто потому, что сделала так в прошлый раз. Это будет, как… покаяние…
