это помешало бы его работе. Он не хотел сближаться с ними, потому что не доверял им. Но Эдна не признавала никаких отговорок. Берясь за трубку, он думал, что в конце концов придется сказать ей о себе всю правду, – до сих пор он никому еще не рассказывал всего, – и на секунду задумался, не получится ли чересчур мелодраматично, если он скажет: «Не нужно питать ко мне слишком теплые чувства. Я ничего вам не могу предложить взамен. Врач сказал, что моя болезнь убьет меня через несколько лет. Так что у меня почти нет времени на личную жизнь, вы же приобретете друга, которого скоро придется потерять».
Все это пока что звучит довольно неуклюже, но до следующей встречи он еще успеет подыскать другие выражения. Фабермахер приложил трубку к уху.
– Хэлло! Эдна? Говорит Хьюго.
5
Эрик и Сабина первыми вошли в вагон, поэтому без труда нашли себе место. Они старались устроиться поудобнее, так как им предстояло просидеть в вагоне всю ночь, до самого Энн-Арбора. Багаж их состоял из двух тяжелых чемоданов и маленького квадратного чемоданчика, который Эрик так неожиданно купил однажды вечером в прошлую осень. Чемоданчик давно уже утратил лоск новизны и приобрел вполне респектабельный вид.
Сабина села у окна; она была одета точно так же, как днем, во время венчанья в городском муниципалитете. На ней был черный шелковый костюм и большая круглая шляпа из черной соломки, которую она теперь осторожно сняла, попросив Эрика положить ее на чемодан, лежавший в сетке. Букетик гардений на ее груди уже завял и поблек, но ей не хотелось с ним расставаться. За все время Эрик только второй раз подарил ей цветы. Тот, первый, раз она помнила гораздо лучше, чем он.
Эрик сел рядом и взял ее за руку. Сабина повернула голову и взглянула на него.
– Вот, значит, как это бывает, – сказал он. – Теперь ты уже знаешь, как выходят замуж.
– Да, мне это понравилось. А ты чувствуешь, что стал пожилым и солидным?
– Не знаю, что я чувствую, – сказал Эрик.
Когда поезд тронулся и побежал под темными сводами Центрального вокзала, Эрику вдруг стало немного жутко. До сих пор он жил, как придется, теперь же на нем лежала ответственность за другую жизнь. Сабина, девушка, живущая в родительском доме, – это одно, а Сабина, его жена на всю жизнь, которая пройдет с ним по самым дальним коридорам его будущего и, как это ни трудно сейчас представить, еще дальше, до самой могилы, – это совсем другое.
Но ее рука лежала в его руке, и ее пожатие, ощущение ее теплой, мягкой кожи – все было таким родным и любимым, что Эрик даже не представлял себе, как можно без этого жить.
Всего десять дней назад Траскер сообщил ему, что он принят на работу в Мичиганский университет. А вдруг они там передумают и захотят взять человека, уже имеющего докторскую степень? Вдруг Хэвиленд умрет, так и не успев обработать свою часть записей? Ведь он так плохо выглядел, когда вернулся с побережья, где пробыл всего одну неделю. Может быть, им с Сабиной не следовало торопиться. Что, если он не справится с работой в Мичигане? Интересно, приятно ли будет работать с Траскером. А что, если…
Вдруг ему пришел на ум все тот же, заданный Фоксом вопрос: «Почему вы хотите стать ученым?»
«Откуда я знаю, почему, – злобно сказал он себе. – Я даже не знаю, что это такое – быть ученым. Как я могу сказать, почему я этого хочу, пока я не узнаю, что это такое?!»
Должно быть, он от волнения тер рукою лицо, потому что Сабина спросила:
– Тебе жарко? Сними пиджак.
– Ладно, – мягко сказал он. – О чем ты думаешь?
– О доме, который мы завтра себе найдем, – сказала она голосом, прозвучавшим за тысячу миль от него.
– О доме? – Эрик поразился той легкости, с какою она восприняла их брак как нечто настолько реальное, что можно было уже мечтать и строить планы. Он с некоторым любопытством думал о ее отношении к происшедшему и надеялся, что сможет разделить ее уверенность в будущем. – Ты, кажется, уже все обдумала?
– Ну да. Мы приезжаем в Энн-Арбор в восемь двадцать утра. Ты звонишь Траскеру. Он приезжает за нами на вокзал, и мы едем по городу. К полудню мы находим себе домик. Он облицован досками в елочку и весь увит плющом и розами…
– Это из какой кинокартины?
– О, должно быть, из всех сразу, – засмеялась Сабина. – Но дальше этого я не иду – никак не могу себе представить, какие у нас там комнаты. – Она повернулась к нему с наивно-беспомощным видом.
– Неужели? – сказал Эрик, слегка подсмеиваясь над ней, но тут же ему захотелось войти в ее жизнь. – Ну, давай заглянем внутрь и обставим наш домик мебелью. Начнем с гостиной…
Поезд вышел из города и помчался на север, по направлению к Олбани, по долине реки Гудзон. За окном вагона еще тянулся пыльный и знойный осенний день, но высокие заборы, то и дело встававшие по правой стороне пути, создавали впечатление, что поезд движется в каком-то полутемном узком мирке. Потом поезд свернул на запад, и когда наступил вечер, за окном потянулись поля.
В вагоне было грязно, воздух становился спертым. Эрик и Сабина урывками подремывали, склонясь друг к другу. Каждый раз, просыпаясь, они видели за окном необъятную темь, кое-где, как вехами, размеченную крохотными огоньками, мерцавшими далеко-далеко. В полусне им казалось, что вокруг них расстилается весь мир. Они не имели представления, что будет с ними завтра утром или в ближайшем будущем, не говоря уже о далеком, и это их в сущности мало тревожило, но каждый из них считал другого трогательно юным и нуждающимся в огромной любви и заботе.
КНИГА ВТОРАЯ. МЕЖДУ ЛАБОРАТОРИЕЙ И ОКРУЖАЮЩИМ МИРОМ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
