обнаружит подделку. Прошу прощения, но целоваться надо по-настоящему.
Он медленно, не отводя взгляда от изумленных глаз Кэсси, склонился к ней.
– Спокойно! – еле слышно произнес он. – Даю слово, ничего дурного с вами не случится.
После Луиджи ее еще никто не целовал, подумала Кэсси, чувствуя в опасной близости губы Джордана, и вдруг ее охватил панический страх, прямо-таки безумное желание любой ценой вырваться на свободу, убежать. И каким-то образом он это понял, теснее прижал ее к себе, не давая пошевельнуться, и жадно приник к ее губам.
Сначала она не поняла, что с ней происходит: где-то внутри всколыхнулось странное возбуждение, которое она отнесла за счет накопившейся ярости. И опять Кэсси одеревенела, но Джордан с еще большей жадностью впился в ее губы, пока ей не стало трудно дышать, а в следующий миг все исчезло без следа и по всему ее телу разлился безмятежный покой.
Он оторвался от нее, взгляд сверкнул холодной иронией.
– Господи, как же с вами все-таки трудно! Я, между прочим, не единственный персонаж нашей пьесы! А пока что все роли мои – я и главный герой, и режиссер-постановщик, и черт знает кто еще. Если Лавиния поверит во все это, значит, она явно стареет!
– В этом не было никакой необходимости! – вспыхнула Кэсси, читая в его глазах едва ли не презрение и мгновенно позабыв о своих недавних чувствах.
– Если вы намерены продолжать в том же духе, я завтра уеду без вас, пригрозил он.
– Вы этого не сделаете! – в ужасе выдохнула она.
– Но вполне мог бы! – Он с явным удовлетворением отметил нотки покорности, вновь появившиеся в ее голосе. Чемодан стоял у самой калитки. -Он совсем не тяжелый, так что вы сможете сами отнести его в дом. Если я пойду с вами, мне опять придется поцеловать вас, а вы, чего доброго, кинетесь от меня прочь как угорелая. Увидимся примерно через час, – деловито закончил он. – Можете сказать там, что я приглашаю всех на ужин. Она проводила взглядом удаляющийся автомобиль, теперь уже совершенно уверенная в том, что чувство, бушующее у нее в груди, – это именно ярость.
К ней тут же подошел Луиджи и, подхватив чемодан, направился к дому.
Кэсси нехотя поплелась следом.
– Вы поссорились? – мягко спросил он. – И поэтому он не захотел сам внести чемодан в дом?
– С чего ты взял? – рассмеялась Кэсси. – Мы с Джорданом никогда не ссоримся.
Не мешало бы скрестить пальцы, произнося эту ложь, но Луиджи принял все за чистую монету. Теперь, когда Джордан уехал, ей вдруг стало очень одиноко. Скорей бы уж он вернулся! – подумала она и сама удивилась собственному нетерпению.
– Он очень властный и волевой человек, а мне помнится, раньше ты предпочитала общество совершенно других людей, не таких, как он.
– Не смеши меня! – оборвала Кэсси, раздосадованная и его словами, и странной преданностью Джордану Рису, внезапно охватившей ее самое. Мало у нее проблем, не хватало только чувства вины! В конце концов, у них двустороннее соглашение, даже если роль, выпавшая на долю Джордана, оказалась сложнее ее собственной. – Девочка, которую ты знал, давно стала взрослой, – отрезала она. – Мое отношение к людям и ко многому другому сильно изменилось. Я теперь совершенно не такая, как раньше.
– Не думаю, – вкрадчиво произнес Луиджи. – Для меня ты все та же, красивая, стройная, изящная, с этими пышными, отливающими золотом волосами… – Он поставил чемодан у ее двери – очевидно, не забыл, что она всегда жила в этой комнате. – Мои чувства к тебе не изменились, сага. -Он выразительно посмотрел на нее.
На миг их взгляды встретились, и Кэсси невольно погрузилась в темные глубины его глаз, не в силах устоять перед знакомой улыбкой. Прошлое с внезапной силой ожило в ее памяти, и она снова увидела себя в объятиях Луиджи, вспомнила, как им было хорошо и весело вместе.
На лестнице послышался голос матери, и улыбка в глазах Луиджи тотчас потухла, на его лице отразилось легкое раздражение. Он не двинулся с места, а Кэсси подхватила свой чемодан и вошла в комнату. Закрыв за собой дверь, она с глубоким вздохом прислонилась к ней спиной.
Луиджи, оказывается, до сих пор имеет над ней гипнотическую власть и способен причинить ей настоящую боль. Кэсси вдруг ужасно обрадовалась, что Джордан находится здесь и что само его присутствие мощной стеной отгораживает ее от теперешней ситуации. Сегодня вечером они все увидят, что она действительно помолвлена с Джорданом Рисом, человеком динамичным и жестким, который не даст ее в обиду. Он совершенно прав, она пока что не очень старалась сыграть свою роль.
Спустившись вниз, она увидела, что отец сидит в одиночестве. На ее вопрос, где мать и Луиджи, он лишь пожал плечами.
– Наверно, прогуливаются в саду, – безразлично ответил он. – Сдается мне, что твой приезд и неожиданное зрелище громадного обручального кольца произвели на них весьма удручающее впечатление.
Бросив на него быстрый взгляд, Кэсси заметила на его лице промельк знакомой лукавой усмешки.
– Тебя это не волнует, папа? – тихо сказала она, впервые заговорив о том, о чем раньше спросить не осмеливалась. – Она ведь твоя жена.
– А ты моя дочь! – ровным голосом произнес он, гладя ей прямо в глаза, впервые сбросив с себя маску безразличия. – Считается, что актеры весьма эмоциональная публика, хотя, по-моему, все это не что иное, как игра. Мы слишком эксплуатируем наши чувства на сцене, так что на реальную жизнь их остается не так уж много. Тем не менее кое-какие чувства все же теплятся, поэтому я испытал большое удовлетворение, увидев тебя сегодня с Джорданом Рисом. Он как нельзя лучше подходит тебе, не то что этот сладкоглазый итальянец. Ты совершенно не такая, как твоя мать, Кассандра. Тебе нужен человек, который окружит тебя заботой и возьмет на себя ответственность за твою жизнь. Джордан именно таков, дорогая. Не стоит стремиться к тому, что может стать для тебя самой большой ошибкой. Он вновь уткнулся в газету, явно довольный тем, что разговор окончен. – Папа, – нетерпеливо сказала Кэсси, отнимая у него газету. – Я ведь говорила о матери и о тебе, о вас обоих!
