Впервые после свадьбы он прикоснулся к ней, и Кэсси ощутила неодолимое желание прижаться к нему, крепко-крепко. По ее щекам текли слезы, и Джордан ласково гладил ее лицо, вытирая соленые ручейки.
– Прости меня, Кэсси, – тихо сказал он. Она чувствовала, что он напрягся как струна, и прекрасно знала почему. Стоя рядом, он не мог не заметить очевидных признаков беременности, изменивших ее фигуру, хотя она сделала все, чтобы это скрыть. Высвободившись из его объятий, Кэсси быстро направилась к выходу.
– С резкими словами я как-нибудь справлюсь, – без всякого выражения проговорила она. – Только, пожалуйста, не прикасайся ко мне.
Он не сказал ни слова и не бросился вслед за нею. Кэсси убежала в свою комнату и заперла за собою дверь, думая только об одном: как ей прожить оставшиеся несколько месяцев в его доме?
На следующее утро Кэсси вновь застала Джордана на кухне. Прислуга в этот день была выходная, и Кэсси быстро спустилась вниз, чтобы поскорее управиться с мелкими делами, не терпящими отлагательства. Увидев Джордана, который, сидя за кухонным столом, пил чай, Кэсси неожиданно смутилась и покраснела.
Он смотрел прямо на нее, а она не знала, что сказать. На ней была юбка, которую она почти перестала росить, так как та стала слишком тесна в талии. Кэсси даже не могла ее как следует застегнуть. Блузка тоже сидела чересчур в обтяжку на располневшей груди. Впервые за последние месяцы Джордан застал ее врасплох. Рука Кэсси машинально потянулась к молнии на юбке, что не укрылось от его зоркого взгляда.
– Слишком узкая? – насмешливо спросил он.
От этих слов она еще больше покраснела и выбежала из кухни, чтобы укрыться до его ухода в своей комнате.
Никогда больше она не даст застать себя врасплох, поклялась себе Кэсси, швыряя блузку на кровать. Конечно, рано или поздно ее полнота все равно станет заметной, но к тому времени она привыкнет к пренебрежительному тону и холодности Джордана и уже не будет так нервничать. Скинув юбку, она бросила ее рядом с блузкой, и в эту самую минуту в комнату без стука вошел Джордан.
– Что я такого сказал? – раздраженно начал он и тотчас осекся, увидев перепуганную Кэсси, на которой не было ничего, кроме лифчика и трусиков. Бледная как мел, она схватила юбку, чтобы хоть как-то прикрыться, а Джордан медленно шагнул вперед, не отрывая от нее своих серебристых глаз. – Ты все еще стесняешься меня? – с удивлением спросил он Кэсси. -Оказывается, ты застенчива? Потому и убежала от меня вчера вечером?
– Нет! Нет… я… – Она почувствовала, что снова краснеет, и беспомощно смотрела, как он медленно подходит ближе. – Пожалуйста, Джордан, оставь меня. Ну пожалуйста! Я…
– Ты в самом деле не знаешь, до чего ты хороша? – мягко спросил он, вовсе не собираясь уходить. – Не понимаешь, что беременность сделала тебя еще привлекательнее? Кожа прямо светится изнутри, волосы блестят еще Лучше прежнего, в глазах тепло и мягкость. Впервые с тех пор, как я тебя узнал, ты выглядишь такой хрупкой и нежной. – Он взял из безвольных пальцев Кэсси юбку, бросил на кровать. – С каждым днем ты буквально расцветаешь на глазах, – прошептал он. – С каждым днем в тебе распускается таинственный мистический цветок, имя которому – женщина.
Его взгляд, чувственный и напряженный, жадно скользил по ее телу. Кэсси стояла не шевелясь. Сердце ее бешено заколотилось, когда он расстегнул бюстгальтер и тот бесшумно упал на пол.
– Ты даже не представляешь, как ты сейчас хороша… – хрипло выдохнул Джордан. Его руки скользнули вверх и бережно обхватили ее груди. Он посмотрел на Кэсси затуманенными от желания глазами. – Я никогда еще так не хотел тебя, – прошептал он.
Кэсси вся дрожала, глухой от страсти голос Джордана проникал в самую глубь ее естества, прикосновения его горячих рук будили ответное желание. Точно во сне, она накрыла ладонями ласкающие ее руки и посмотрела на него широко открытыми, удивленными, вопрошающими глазами.
– Джордан, я не хочу… – Она хотела сказать, что не хочет держать его в ловушке, но он неправильно истолковал ее слова, хотя даже это не остановило его и не вернуло к реальности.
– Зато я хочу, – пробормотал он, – и если не сделаю этого, то тихо сойду с ума!
Он потянул ее к кровати и, опустив на прохладные простыни, яростно обрывая пуговицы, стянул через голову рубашку. Впервые она видела, как он раздевается, продолжая неотрывно пожирать ее глазами. Она забыла обо всем, сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. А он уже был рядом и, глядя на Кэсси темными от страсти глазами, медленно снял то последнее, что укрывало ее от его лихорадочно горящего взора.
– Кэсси! – услышала она хриплый, срывающийся голос. – Скажи, что ты хочешь этого. Я хочу знать. Не заставляй меня снова думать, что я хитростью заманят тебя. Мне нужно знать, Кэсси!
– Джордан! – Она крепко прижалась к нему, чувствуя силу его желания, стала жадно ласкать его пылающее неистовой страстью тело. Джордан жадно приник к ее губам, и она чуть не задохнулась в его объятиях.
– Помоги мне быть нежным, – простонал он. – Я безумно хочу тебя, Кэсси!
А ей вовсе не хотелось, чтобы он был нежным. Мгновение спустя она уже была как в огне, и ее пылкий порыв отозвался в нем стоном невыразимого блаженства и одновременно протеста. Он обхватил губами ее сосок, и оба они, подхваченные ураганом желания, тут же забыли о ее беременности. Джордан шептал ее имя, стараясь нежной лаской сдержать огненный вихрь, уносивший Кэсси на край земли, откуда странным далеким эхом звал ее голос. Глаза Кэсси заворожено смотрели в раскаленную серебряную лаву его зрачков, и Джордан наконец овладел ею с тем свирепым самозабвением, которого она так ждала и которое повергло ее в темную пучину, озарявшуюся неистовыми вспышками слепящего света.
Очнувшись, Кэсси встретила взгляд Джордана, устремленный на ее разрумянившееся лицо. Джордан подложил ладонь ей под голову, и, даже если бы захотела, Кэсси не смогла бы отвести от него глаз. Свободной рукой он ласкал ее грудь и легкую шелковистую выпуклость живота.
– На этот раз, – медленно проговорил он все еще хрипловатым от страсти голосом, – я не позволю тебе ни пошевелиться, ни открыть рот. На этот раз ты не сможешь лишить меня райского блаженства. Я снова изведал его, но теперь уж не дам ему ускользнуть.
