сомневаться в ее невинности?
Необычная красота Сильвии влекла за собой серьезные последствия. Другие девушки того же возраста стали сторониться ее. Они избегали купаться вместе с Сильвией, играть в теннис или находиться рядом с ней на танцах. Даже юноши скромно держались в стороне, но не все, а лишь из робкого десятка, кто был не очень высокого мнения о своих ухажерских способностях; застенчивые уродцы или недомерки боялись Сильвии, потому что так легко было влюбиться и не выдержать конкуренции соперников! Внешность Сильвии сильно повлияла на выбор ее друзей. Ими становились самоуверенные или просто уверенные в себе юноши, кроме того, хвастуны, доморощенные Ромео, самовлюбленные эгоисты и клоуны. На пляже всегда кто-то обдавал ее водой, пытался насыпать песку за вырез купальника на спине или ходил перед ней на руках. Все это несколько смущало девушку, которая два, а то и один год назад была всего-навсего ребенком, не привлекавшим особого внимания.
Впервые попав на Пайн-Айленд, Сильвия истолковала холодок со стороны окружающих не как зависть к ее красоте, а как высокомерие. Ее восхитила сила Кена Джоргенсона, когда она увидела его в первый раз бредущим по пляжу в одних плавках, и она была удивлена и польщена, когда поняла, что явно ему нравится. Они познакомились, и в тот же день он предложил научить ее плавать; он поддерживал ее в воде с очень серьезным видом, который никогда его не покидал. Неожиданно молодежь вокруг начала хихикать, и на следующий день к ней стали приставать с шутками по адресу Кена Джоргенсона: «Ты и Кен, – говорили они, – о-о!»– и смеялись. Поначалу ее это не трогало.
На третий день Кен Джоргенсон пригласил ее покататься на лодке за мыс гавани. Она сидела на корме, опустив одну руку в воду; перед ней на фоне неба вырисовывался силуэт могучих плеч, и ею вдруг овладело непривычное чувство умиротворения. Ей показалось, что она постоянно, с самого детства, вела в одиночку какую-то борьбу, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, очутилась под защитой очень преданного и могущественного союзника. Когда они вернулись к пирсу, Кен поцеловал ее, помогая выйти из лодки, – застенчиво-нежный поцелуй в губы; оба смутились, и Сильвия без видимой причины вдруг разразилась слезами. Кен крепко прижал ее к себе и не отпускал до тех пор, пока не прекратились всхлипывания, а потом с неуклюжей галантностью проводил ее домой, уже не делая новых попыток поцеловать спутницу.
Никто этого не видел, но вскоре почти все на Пайн-Айленде пришли к выводу, что у нее с Кеном роман. Одной из причин этого было, конечно, то, что внешне они очень подходили друг другу. У обоих присутствовало это, раздражающее других, физическое превосходство – вдвоем они смотрелись прекрасно. Светловолосый, высокий и, по выражению старого Джона Хантера, «очень привлекательный когда молчит», Кен, по-видимому, сразу ответил на немой вопрос, кому в конце концов достанется девушка-красавица. В этом было что-то неизбежное. Конечно, помимо этого, судили еще и по тому, как он на нее смотрел, по его неловкости в ее присутствии и, может быть, в какой-то степени и по тому, как она отвечала на его взгляды. В то лето на острове было скучно; многие в целях экономии отказались от прогулок на своих лодках и яхтах, и иметь какой-нибудь повод для сплетен, а то и целого скандала было заманчиво. Некоторых девушек утешало то, что Сильвия списывалась со счетов как соперница, а кое-кто из молодых людей чувствовал чуть ли не облегчение от недоступности Сильвии. Не прошло и месяца, как повсюду стали говорить, что этот новый наставник, Кен Джоргенсон, спит с дочкой Реймондов, и когда бы они ни встречались в обществе «островитян», атмосфера становилась напряженно-взволнованной, темп разговоров заметно спадал, а пожилые леди начинали метать гневно-восторженные взгляды.
Вскоре слухи дошли до родителей Сильвии, и их охватило беспокойство как за дочь, так и за самих себя. Перед тем как войти в пайн-айлендское общество, не хватало только позволить своей дочери вступить в интимную связь с человеком из прислуги.
Дантон Реймонд попросил дочь зайти в его комнату. Сказать, что он предостерег ее в отношении Кена Джоргенсона на том простом основании, что она могла бы найти себе лучшую пару, было бы несправедливо. Дантону Реймонду и в голову не могло прийти посоветовать своей дочери выйти замуж ради денег или положения в обществе, и Сильвия страшно возмутилась, если бы он это сделал. Дантон начал разговор так:
– Сильвия, ты уже не ребенок, и я знаю, что больше не могу вмешиваться в твою жизнь. Ты можешь делать все, что захочешь, и в конце концов я не могу тебя остановить, но я – твой отец и хотел бы поговорить о тебе и Кене Джоргенсоне. Ты не против?
– Нет, – ответила Сильвия, чувствуя себя крайне виноватой, как когда-то, очень давно, когда отец отчитывал ее за грубость к матери.
– Думаю, Кен Джоргенсон – очень хороший молодой человек, – продолжал Дантон. – В твои годы, однако, было бы ошибкой воспринимать молодых людей слишком серьезно. С возрастом твой взгляд на вещи будет меняться. Внешняя привлекательность, может быть, не всегда будет иметь для тебя столь большое значение. Даже футбол может потерять для тебя свою прелесть.
– Футбол меня вовсе не… – начала было Сильвия, но отец прервал ее.
– По мере того как ты будешь взрослеть, вопросы вкуса, даже условности будут казаться тебе важнее. Позволить молодому человеку целиком овладеть твоим вниманием и выставлять свои чувства напоказ – сейчас это может казаться тебе очень милым и даже смелым поведением, но позже ты, возможно, поймешь что и старомодные представления о правилах хорошего тона имеют свои положительные стороны.
– Я не выставляла свои чувства напоказ.
– Ты очень красивая девушка, – сказал Дантон. – Пора тебе знать, что сплетни обычно имеют под собой кое-какие основания. Пусть это звучит безнадежно старомодно, но леди должна быть выше всяких подозрений.
Сильвия покраснела.
– Я знаю, ты не сделала ничего плохого, – торопливо продолжал Дантон. – Но дело вот в чем: того, что знаю об этом я, недостаточно. Ты недооцениваешь значение репутации.
– Я ничего не сделала! – запротестовала Сильвия. – Не так уж мне Кен и нравится. Разве я виновата, что он не отстает от меня ни на шаг?
– Думаю, в конечном итоге все молодые леди учатся находить выход из подобных ситуаций.
Сильвия промолчала.
– Мы с матерью возлагали на тебя, дорогая, большие надежды, – продолжал отец. – Одна из причин, почему мы так напряженно трудились, – стремление дать тебе возможность жить лучше. Ты становишься достаточно взрослой, чтобы серьезно задуматься о своем будущем.
– Наверное, я буду учиться дальше, – сказала Сильвия.
