Новая инквизиция

разумнее придерживаться самой агностической формы копенгагенизма, чем признать нелокальность. Он не пытается ничего смягчить и не боится перейти к логическим следствиям своего утверждения. В выше упомянутых статьях он решительно утверждает, что «луна исчезает, когда на нее никто не смотрит».

Если это не «солипсизм», то что такое вообще солипсизм?

Тем не менее, я отдаю должное д-ру Мермину за его ясность и решительность, особенно в сравнении со Стивеном Шором и его статьей в «Скептикл инкуайрер», которая, как мне кажется, тоже написана в духе солипсизма, даже если Шор в этом не признается.

А теперь вспомним парашютиста, который опускается с постоянной скоростью. На данном этапе сила, направленная вниз, равна направленной вверх силе раскрытого парашюта. Но я думаю, все вы давно это поняли.

По крайней мере, я на это надеюсь.

Если модель нелокальных взаимодействий можно считать научной моделью на том основании, что эксперименты подтверждают математическую теорию, — а именно этому условию по определению и должна соответствовать научная модель, — то эта научная модель должна описывать вселенную, которую мы воспринимаем, или на которую настроены, пусть и не решая философские проблемы ненастройки, которые выходят за пределы компетенции науки. Я считаю, вернее, надеюсь, что копенгагенизм означает именно это.

Если модель нелокальных взаимодействий описывает воспринимаемый нами мир (на который мы настроены), то на ее основании можно делать выводы и строить предположения. Конечно, эти выводы и предположения могут и должны быть предметом обсуждения.

Капра, Зукав и Толбот считают, что нелокальные взаимодействия предполагают монизм, или холистичность, или синергию (по терминологии Баки Фуллера). Еще раньше к такому же мнению пришел Шредингер.

Насколько я понимаю трактовку Пайгельса, появление в рамках копенгагенизма теории нелокальности означает, что после проведения экспериментов и получения математических выводов люди обязательно создают модели, или метафоры, или теории нелокальности, чтобы упорядочить эти эксперименты и выводы. На мой взгляд, это действительно так, но кому-то может показаться, что это доводит научную экономию доводов до уровня анального сдерживания.

По мнению материалистов-фундаменталистов, нелокальные взаимодействия вообще ничего не означают, что выводит анальное сдерживание на уровень ментального запора.

После долгих размышлений, подробно описанных в книге «В поисках кота Шредингера», Джон Гриббин делает вывод, что нелокальное взаимодействие означает одно из двух: «либо все реально, либо все нереально». Либо мы признаем модель множественных миров ЭУГ («математический сюрреализм» по мнению многих физиков), согласно которой все, что может произойти, действительно происходит, то есть «все реально», либо должны вернуться в нишу копенгагенизма, куда хотят спрятаться материалисты-фундаменталисты и которую Гриббин, проявляя искренность, признает уходом в солипсизм: «все нереально».

По словам д-ра Джека Сарфатти, нелокальное взаимодействие означает, что предложенная им система сверхсветовой связи начнет работать, как только он сумеет устранить ряд конструктивных недостатков.

Как мне кажется, д-р Фред Вольф в книге «Квантовый скачок» поддерживает солиптическую версию Гриббина о том, что «все нереально».

Д-р Ник Херберт в книге, над которой сейчас работает, разделяет точку зрения Капры, Шредингера и остальных, считая, что из нелокальных взаимодействий логически вытекает монизм, или синергия, и паранормальные явления.

Повторяю: я не выступаю в защиту догмы, которая опровергает основы материалистического фундаментализма. Я просто показываю, что агностицизм не только более оправдан с научной точки зрения и больше отвечает духу смирения, к которому взывали мудрецы и философы, но и позволяет нам оставаться честными с самими собой, особенно когда эксперты не могут прийти к единому мнению и даже иногда не понимают друг друга.

20 февраля 1983 года, после второй серии экспериментов Эспекта, в лондонской «Санди таймс» опубликовано интервью с Дэвидом Бомом, самым авторитетным лондонским физиком тех лет, которого «Таймс» попросила пояснить, что означают результаты этих экспериментов.

«Возможно, они означают, — сказал д-р Бом, — что в этом мире все взаимосвязано, поэтому любое событие вызывает повсеместный отклик; возможно, они означают, что информация может распространяться быстрее света; а возможно, они означают, что нам пора пересмотреть наши представления о пространстве и времени, хотя мы еще не знаем, как».

Давайте для удобства назовем эти три варианта философским монизмом, научной фантастикой и неокантианством соответственно. И постараемся не забыть, что эти три варианта — не единственные.

На первый взгляд, философский монизм («все взаимосвязано») родственен космологии восточного мистицизма. Шредингер еще в 1944 году заметил, что квантовая механика больше согласуется с восточным монизмом, чем с традиционным западным, или аристотелевским, дуализмом. Д-р Капра в книге «Дао физики» тщательно анализирует буддийские и даосские тексты и находит в них много общего с современными трудами по квантовой механике. Само по себе это явная угроза материалистическому фундаментализму, но еще страшнее то, что монизм несет печать поразительного и вряд ли случайного сходства с синхронистичностью (природным резонансом) Юнга и морфогенетическим полем Шелдрейка — двумя явлениями, которые фундаменталисты упорно называют «абсурдными» и «абсолютно запрещаемыми» философией Платона.

В сущности, д-р Бом откровенно признался, что такое следствие квантовой механики наводит его на мысль, что, несмотря на все проклятия фундаменталистов, Шелдрейк, в конце концов, мог оказаться прав.

Но, боюсь, нас ожидает нечто более ужасное…

Любое проявление нелокальности или всеобщей взаимосвязанности каким-то образом подкрепляет доказательства существования «паранормальных явлений», поскольку делает мыслимыми или возможными те трансвременные и транспространственные связи, которые фундаментализм считает немыслимыми и невозможными.

Это станет более очевидным, а для кого-то и более пугающим, если проскочить через «телепатию» и «предвидение» и перейти непосредственно к «проклятию проклятий» — магии. Что такое магия? В классическом произведении Фрэзера «Золотая ветвь» сказано, что магия — это «примитивная наука», или лженаука, ошибочно признающая «закон последействия», согласно которому «все, что когда-нибудь вступало в контакт, продолжает влиять друг на друга». Но ведь нелокальное взаимодействие, если это не просто полет математического воображения, как раз и подразумевает последействие.

Остановимся на этом подробнее. Я не утверждаю, что нелокальное взаимодействие служит убедительным доказательством достоверности магии. Магия подразумевает не только нелокальное взаимодействие, но и возможности использования этого взаимодействия некоторыми людьми (шаманами или магами) для изменения мира в нужную им сторону. Если использование нелокального взаимодействия магами можно поставить под сомнение и отрицать, то первое утверждение весьма напоминает современное квантовое утверждение о нелокальности. Теорема Белла ничего не говорит о том, что происходите человеком, когда шаман отправляет дьявольские ритуалы черной магии над прядью его волос.

Точно так же синхронистичность Юнга не доказывается этими квантовыми экспериментами, но вполне вписывается в ситуации, где она кажется, по крайней мере, возможной, а с точки зрения монизма, не только возможной, но и вполне вероятной.