— А, так ты и есть Эмили, которая пишет сказки про оленей?
Папа Молли с улыбкой кивнул мне. Я покраснела до корней волос.
— Можно мне посмотреть твою сказку на минуточку, Эмили? — спросила Дженна Уильямс.
Она помогла мне пристроить на стол башню из книг, чтобы я могла залезть в рюкзак. В процессе я уронила Балерину.
— О, это та самая игрушка? Я слышала, ты замечательно развлекала детей в очереди. А мне покажешь?
Я надела Балерину на руку. Она была храбрее меня. Она ни капельки не стеснялась.
— Очень рада познакомиться с вами, Дженна Уильямс, — сказала Балерина. — Для меня большая честь, что вы захотели взглянуть на мою историю. Вот.
Она протянула тетрадку Дженне. Дженна начала читать, потом перелистала страницы.
— Это замечательно, Эмили! Придумано просто здорово! Смотри, вот возьму и использую твою идею в одной из своих книг!
— Мы с Эмили будем только рады! — сказала Балерина.
— Наверное, нужно будет написать на книге «Изумрудные сестры» сразу вам обеим: «Эмили и Балерине», — сказала Дженни Уильямс. — Эй, у тебя одежда идеального цвета. И мне так нравятся зеленые прядки в волосах!
— Это в вашу честь, — сказала Балерина. — Я хотела, чтобы и мне покрасили рожки в изумрудно- зеленый цвет.
— Я уверена, что тебе это было бы очень к лицу, — сказала Дженна Уильямс.
Она подписала книжку, которую купил для меня милый папа Молли, потом подписала все мои книги в бумажных обложках, а потом я осмелилась попросить, чтобы она поставила автографы на книги Дженни в твердых переплетах. Она снова и снова подписывала свое имя, кольца у нее на пальцах так и сверкали. Мне бросился в глаза перстень на мизинце, с большим зеленым камнем.
— Это настоящий изумруд? — прошептала я.
— Мне нравится воображать, что да, — ответила она и улыбнулась. — У писателей очень хорошее воображение. — Она протянула мне тетрадку. — Я думаю, когда-нибудь ты обязательно станешь писательницей, Эмили. Мне было очень приятно познакомиться с тобой. И с Витой, и с Максиком. И с тобой тоже, Балерина.
Балерина помахала ей лапкой, а я тем временем свободной рукой кое-как затолкала подписанные книжки в рюкзак.
Бабушка взяла меня за плечи и повела к выходу.
— Ну что, твоя душенька довольна? — спросила бабушка. — И стоило ради этого ждать так долго!
— Все-таки очень приятно, что Дженна считает, что Эмили тоже станет писательницей, — сказал папа Молли.
— Спасибо вам за все, — сказала бабушка. — Скажи спасибо Моллиному папе, Эм, за то, что он купил для тебя книжку, хотя мы непременно отдадим ему деньги.
— Нет-нет, это тебе маленький подарок за то, что не давала Молли скучать, пока мы стояли в очереди. А ты сама довольна, Эмили? Все твои желания сбылись?
— Почти, — ответила я, нащупала сквозь мохнатую шубку Балерины свое колечко и снова повернула его на пальце.
— Не надо, Эм, щекотно! — проворчала Балерина. — Не трать зря время на все эти загадывания. Неужели ты никогда не сдаешься?
— Никогда! — шепнула я в ее маленькое плюшевое ушко. — И вообще, помолчи хоть минуту! Надоело смотреть, как ты выпендриваешься на публике. Ты всего лишь перчаточная кукла, понятно?
Я зажмурилась и снова загадала желание.
— Смотри, куда идешь, Эмили, здесь такая толпа, — сказала бабушка, направляя меня через переполненный магазин. — Вита! Максик! Господи ты боже мой, что это вы все зажмурились?
— Ш-ш-ш, бабушка, мы загадываем желание, — сказала Вита.
— Загадываем, загадываем, загадываем, — подтвердил Максик.
— Сил моих больше нет! — воскликнула бабушка. — Давайте открывайте глаза сию же минуту, попрощайтесь с Молли и ее семьей.
Я так сильно зажмурилась, что, когда открыла глаза, в первое мгновение все перед ними расплылось. Я заморгала, стараясь сфокусировать взгляд. Мы выбрались на улицу, на яркий солнечный свет. Вита, хлопая длинными ресницами, бурно обнимала Молли. Максик протирал глаза. Потом широко раскрыл их.
Лучше бы не раскрывал! Человек с воздушными шариками в виде животных устроил представление для людей, стоявших в очереди. У него были мешковатые белые штаны, громадные башмаки и красный круглый нос.
— Клоун! — завизжал Максик и кинулся бежать.
— Господи, — застонала бабушка. — Максик! Вернись, дурачок! Эм, догони его скорее!
Я побежала за ним через площадь. Ножки у Максика были маленькие, тоненькие, как палочки, но страх подгонял его, и он летел как ветер.
— Стой, Максик! Вернись! Заблудишься! — кричала я.
Петляя в толпе, Максик выскочил к жонглеру на велосипеде, шарахнулся от него в сторону и вдруг застыл, уставившись на серебряную девушку.
Я подбежала к нему.
— Максик, ты с ума сошел, нельзя так убегать! — набросилась я на него.
Он меня не слушал. Он стоял, не моргая, и как зачарованный смотрел огромными глазами на серебряную танцовщицу, показывая на нее пальцем.
— Это просто тетенька изображает статую, Максик, — сказала я. — Пойдем к бабушке.
Максик оцепенел. Я не могла сдвинуть его с места. Он дико мотал головой и все показывал пальцем. Я посмотрела на серебряную девушку. Какой-то человек высыпал в ее тарелочку целую горсть монет, и теперь танцовщица все кружилась и кружилась, а этот человек восхищенно смотрел на нее и хлопал в ладоши.
Шея у него была обмотана шарфом. Вязаным разноцветным шарфом. Точно таким, какой я связала папе в прошлом году на Рождество.
Почему этот чужой человек надел папин шарф? Он и сам был похож на папу, только более худой, какой-то обыкновенный, со скучной короткой стрижкой ежиком.
Человек что-то сказал девушке. Она как раз собиралась снова замереть на месте в позе статуи, но от его слов не удержалась и захихикала. Это было очень похоже на папу.
Он наклонил голову набок, усмехнулся.
Это был папа!
— Папа! крикнула я. — Папа, папа, папа!
Я дернула Максика за руку, и мы оба кинулись к нему.
— Папа! — завопил Максик.
Папа вздрогнул, оглянулся, но нас не увидел. Он еще что-то сказал серебряной танцовщице и пошел прочь.
— Ой, папа, папа, подожди! — орала я, расталкивая прохожих.
Я ничего не видела, кроме папы, я страшно боялась, что он сейчас исчезнет.
Я начисто забыла про жонглера на одноколесном велосипеде. Я его даже не заметила. Просто врезалась в него на полном ходу, так что он чуть не улетел в мировое пространство. Максик с криком упал на колени. Я тоже покачнулась, не удержала равновесие с грузом книг за спиной, рванулась вперед, протягивая руки к папе и едва не сбив его с ног. Не дотянулась до него и упала носом вниз, машинально подставив руку.
Я подняла голову и позвала:
— Папа!
— Эм! Господи, Эм!
Он стоял рядом со мной на коленях, прижимал меня к себе, баюкая мою голову.
— Ой, папа, ой, папа, это правда ты? — всхлипывала я. — А где твоя коса?
