— Да нет, конечно, — ответила Жасмин. — Мы снимаем квартиру у реки. В Элмер-хаус, знаешь?
Конечно, я знала этот дом. Потрясающее здание в мрачном готическом стиле, с огромным количеством куполов и башенок. Точь-в-точь как волшебные замки в книжках Каспера Грёзы. Идеальное жилище для такой девочки, как Жасмин! Я просто не могла упустить возможность побывать в этом доме, хоть и знала, что мама будет страшно волноваться. Мне не хотелось звонить и предупреждать её. Она поднимет панику, начнёт расспрашивать о Жасмин и поставит меня в неловкое положение. Я не хотела увязать во всем этом. Мне просто не терпелось пойти в гости к Жасмин. Так я и сделала.
Мы шли по улице. Я все время оглядывалась по сторонам, надеясь, что как можно больше народу увидит меня с новой подружкой. Я наблюдала, как наши тени, пританцовывая, сопровождают нас: моя — маленькая, её — высокая и стройная, с длинными развевающимися волосами. Мы снова держались под руки, поэтому наши тени превратились в сиамских близнецов. Моё воображение рисовало, что тень Жасмин на самом деле моя. Интересно, каково — быть такой, как она? Я попыталась представить себе квартиру Жасмин, мысленно обставила её шикарной мебелью, развесила пурпурные бархатные занавеси, расставила ярко-алые диваны, разбросала на паркете персидские ковры, а к потолку подвесила люстру рубинового стекла.
Реальность меня разочаровала — её квартира оказалась почти такой же скучно-бежевой, как и наш дом. Нейтральные цвета, обтянутые вельветом кресла, подушки с цветочным рисунком и блеклые акварели на стенах.
— Ах, здесь очень мило, — сказала я вежливо.
— Ничего подобного, — возразила Жасмин. — Все эти вещи не наши. Квартира сдавалась вместе с обстановкой. Удивительное дело, куда бы мы ни приехали, квартиры везде одинаковые. Пошли ко мне, там есть кое-что из моих вещей.
Её комната показалась мне самой чудесной комнатой на свете, хотя я совершенно точно знала, что Марни и Терри высмеяли бы её. У Жасмин не было ни собственного телевизора, ни компьютера, ни навороченного проигрывателя, только маленький радиоприёмник с CD-плеером. Её удивительные разноцветные наряды были развешаны поверх платяного шкафа и полностью его преобразили. На туалетном столике сгрудились хрустальные флакончики духов, стеклянные шары, внутри которых кружится снег, и ещё русские матрёшки — красиво расписанные деревянные фигурки, выстроившиеся строго по росту. Самые маленькие были не больше ногтя у меня на мизинце! Постель застлана синим с серебром индийским покрывалом, так что обыкновенная кровать превратилась в настоящий паланкин. Покрывало расшито красными драгоценными камушками, похожими на рубины. Жасмин зажгла свечи, стоявшие на полке, и украшения засверкали в их мерцающем свете. Свечи оказались ароматическими, от них сразу пошло сладкое, пряное благоухание.
— Это тоже жасмин? — спросила я с упоением.
— Апельсиновый цвет. — Жасмин лениво потянулась. — Он лучше всего помогает расслабиться. У папы одно время была подружка, которая занималась ароматерапией. Она мне нравилась. Она ещё и гадала по картам Таро. Обещала меня научить. Она была гораздо симпатичнее, чем Джорджия. Джорджия — это его новая пассия, обыкновенная танцовщица из шоу.
Я сказала:
— Может быть, она научит тебя танцевать?
— Танцевать я и сама умею. — Жасмин поставила компакт-диск с какой-то лихой танцевальной музыкой и закружилась по комнате, то плавно скользя, то стремительно переступая мелкими шажками, притопывая остроносыми сапожками. Юбка взлетала, открывая сильные мускулистые икры — настоящие ноги танцовщицы.
Когда мне было пять лет, меня водили на хореографию. Этого хотел папа — чтобы в семье была маленькая балерина. Я ненавидела эти занятия. Все девочки в группе были уже знакомы между собой, так как учились в одной начальной школе. У них были пышные банты, и блестящие заколки, и ожерелья с надписью «Верные подруги», и обтягивающие трико из лайкры, розовые, сиреневые, голубые. А у меня не было никаких украшений. Поначалу не было даже трико. Мама заставляла меня надевать на занятия купальник, и я едва не умирала со стыда. Я умоляла её купить мне настоящее балетное трико, но когда добилась своего, выяснилось, что в нем я выгляжу немногим лучше. Оно было мне велико, висело мешком, и я все время опасалась, что, если нагнусь, оно с меня просто свалится.
На Рождество я участвовала в спектакле балетного класса, хотя мне с трудом давались некоторые па. В концерт включили всех, высоких и маленьких, толстых и худых, талантливых и абсолютно бездарных. Я играла одного из котяток, потерявших перчатки. Папа записал это кошмарное выступление на видео. Если Уиллу хотелось меня помучить, он в очередной раз включал запись, где я на полусогнутых ногах ковыляю по сцене, нагнув голову, беспорядочно болтая руками, и никак не могу попасть в такт двум другим котятам. Видимо, зрелище доставляло ему массу удовольствия.
— Ты здорово танцуешь, Жасмин, — сказала я. — А я в танцах полная бездарь.
— Хочешь, научу тебя? — Жасмин протянула мне руку.
— Ни в коем случае, — твёрдо отказалась я.
— Ладно-ладно.
Жасмин поставила другой диск с каким-то удивительным, ни на что не похожим хоровым пением.
— Это Лайза Джеррард. Правда, здорово? — сказала Жасмин.
— Звук прямо завораживает.
— Это и есть колдовская музыка. А знаешь, я ведь ведьма, занимаюсь белой магией. И обладаю невероятной магической силой. — Жасмин пошевелила пальцами, будто посылая какое-то могущественное заклинание.
Я сказала:
— Ага, небось, ты ещё и охотница за вампирами?
— Само собой! И ещё Супергёрл. Вот подожди, сейчас надену свой спецкостюм и полечу! — Жасмин широко раскинула руки.
Она, конечно, шутила, но при этом выглядела так волшебно, что я чуть было ей не поверила. Я стояла возле туалетного столика, перебирала голубые и зеленые флакончики с духами, встряхивала снежные шары, переставляла матрёшек, выстраивая их парами в длинные ряды. Голова у меня кружилась от ароматов, меня уносило снежным вихрем, я сама, как матрёшка, рассыпалась на все более мелкие кусочки. Когда я заглянула в зеркало, то не узнала себя. В свете свечей глаза у меня блестели; я распустила толстую скучную косу, и мои волосы тёмным каскадом упали на плечи.
— У тебя чудесные волосы, — сказала Жасмин и принялась расчёсывать их красивой серебряной щёткой.
— У тебя красивее.
— Выходит, мы с тобой не просто цветочные феи, мы ещё и колдуньи-лохматуньи! — сказала Жасмин, и мы обе покатились со смеху.
— Умираю, есть хочу! Давай пить чай, — предложила Жасмин.
Я подумала о том, что дома меня тоже ждут к чаю. Я знала, что пора уходить. Или, по крайней мере, позвонить. Но у меня не было сил разрушить чары.
Я сказала:
— Замечательно, давай пить чай.
Я думала, что отец Жасмин на кухне, но его там не оказалось. Жасмин принялась рыться в холодильнике, выбирая, что бы поесть.
— А где твой папа, Жасмин?
Я не могла понять, почему он не вышел поздороваться. Разве ему не хочется узнать, как у его дочки прошёл первый день в новой школе? Да и на меня посмотреть. Мой папа всех моих подружек рассматривает самым пристальным образом.
Жасмин дёрнула плечами.
— Не знаю. Наверное, в театре. Там какие-то проблемы со светом. А может, пошёл куда с Джорджией. Кто его знает!
Меня поразило, что она говорит об этом так небрежно. И угощение было какое-то несерьёзное. В холодильнике оказалась уйма всевозможных деликатесов — клубника, какой-то необыкновенный сыр,
