Психология эволюции

кто правит символами, правит нами.

Если Моисей, Конфуций, Будда, Мухаммед, Иисус и св. Павел до сих пор оказывают живое влияние — а это действительно так, если взглянуть на окружающий мир, — то только потому, что их Сигнал был донесен до нас человеческими символьными системами. Эти системы включают в себя слова, произведения искусства, музыку, ритуалы и неосознанные ритуалы (“игры”), при помощи которых передается культура. Маркс и Гитлер, Ньютон и Сократ, Шекспир и Джефферсон продолжают “править” частями человечества тем же способом — при помощи семантического контура.

Еще в большей степени и еще менее осознанно мы подвергаемся управлению со стороны изобретателей колеса, плуга, алфавита и даже римских дорог.

Так как слова одновременно содержат денотации (ссылки на сенсорно- экзистенциальный мир) и коннотации (эмоциональные оттенки, поэтические и риторические аспекты), людей можно заставить действовать даже при помощи слов, которые не имеют ни значений, ни соответствий в реальном мире. В этом заключается механизм демагогии, рекламы и большинства организованных религий.

Контур биовыживания делит проявления окружающего мира только на два вида: то, что для меня хорошо (полезно), и то, что для меня плохо (опасно). Эмоционально-территориальный контур также делит мир на две половины: то, что сильнее меня (выше в иерархии стаи), и то, что слабее меня (ниже в иерархии стаи). На этой основе развиваются социобиологические системы.

Семантический контур позволяет нам по желанию подразделять и заново соединять вещи. Его беспокойному навешиванию ярлыков и сортировке опыта нет конца. На персональном уровне — это “внутренний монолог”, переданный Джойсом в “Улиссе”. На историческом уровне — это времясвязывающая функция, описанная Кожибским, которая позволяет каждому поколению добавлять новые категории к нашей ментальной библиотеке — вечно соединять и разделять все новые и новые вещи, переклассифицировать и перетасовывать их. В этом вре-мясвязывающем измерении Эйнштейн заменил Ньютона еще до того, как большая часть мира[41] услышала о Ньютоне; простая арифметика привела к рождению алгебры, которая вылилась в математический анализ, который, в свою очередь, произвел на свет тензорный анализ, и т. д. Гайдн и Моцарт подготовили путь Бетховену, который вторгся в сферы, принадлежащие романтикам и вагнерианцам, что дало жизнь современной музыке.

Так называемый “шок будущего” всегда был с нами, с тех пор, как в доисторические времена в человеке впервые начал функционировать семантический контур. Для вида, который обладает способностью к символизированию, вычислению, абстракции, время всегда будет “временем перемен”. Процесс этот ускоряется со временем, так как способности символизировать свойственно самостоятельно развиваться.

На обычном языке семантический контур называется “умом”. (Как недавно в одной радиопередаче заметил психолог Роберт Орнтстайн, когда мы говорим, что кто-то “очень умен”, мы обычно имеем в виду, что у этого человека хорошо подвешен язык, т. е. он хорошо использует семантический контур.)

На языке трансакционного анализа первый (оральный) контур называется Естественным Ребенком, второй (эмоциональный) контур — Приспособленным Ребенком, а семантический контур — Взрослым, или Компьютером. В юнгианских терминах первому контуру соответствует ощущение, второму — чувство, а третьему — разум.

Нейрологические компоненты первого контура восходят к древнейшим частям мозга; Карл Саган назвал их “рептильным мозгом”. Возраст этих нейроструктур насчитывает по меньшей мере миллиарды лет. Структуры второго контура появились вместе с первыми млекопитающими где-то миллиард или 500 миллионов лет назад; Саган поэтому называет их “маммальным[42] мозгом”, или “мозгом млекопитающих”. Семантический контур появился, вероятно, 100 тысяч лет назад; Саган называет его “человеческим мозгом”. Не следует удивляться тому, что большинство людей большую часть времени управляется в большей мере двумя древними контурами, чем человеческим семантическим (рациональным) контуром, или тому, что семантический контур так легко впадает в ложную логику (невежество, нетерпимость, фанатизм любого рода), когда контур биовыживания сигнализирует об угрозе жизни или эмоциональный контур — об угрозе статусу.

Циники, сатирики и “мистики” (контуры 5–8) сто раз говорили нам, что “разум — это продажная девка”, т. е. что семантический контур открыт для манипуляций со стороны более древних, более примитивных контуров. Как бы упорно Рационалист ни отрицал это утверждение, в ближней перспективе оно всегда оказывается истинным — то есть, пользуясь одним из излюбленных слов Рационалиста, оно всегда прагматически истинно. Тот, кому удастся в достаточной мере напугать людей (вызвать биовыживательное беспокойство), сможет быстро навязать им любую вербальную карту, которая, на их взгляд, принесет им облегчение, т. е. избавит от беспокойства. Пугая людей Адом и затем обещая им Спасение, самые невежественные и извращенные индивиды могут навязать им целую философскую систему, которая не выдержала бы и двух минут рационального анализа. А любой альфа-самец одомашненных приматов, как бы он ни был жесток или испорчен, может повести за собой всю стаю приматов, закричав, что альфа-самец соперничающей стаи собирается напасть на их территорию. Эти два рефлекса млекопитающих известны соответственно как Религия и Патриотизм. Они срабатывают у одомашненных приматов точно так же, как у диких, так как являются Относительными Эволюционными Достижениями (на определенном этапе).

Эмоционально-территориальный, или “патриотический”, контур также содержит программы статуса, или иерархии стаи. Действуя в тандеме с биовыживательным беспокойством первого контура, он всегда способен извратить функционирование семантического рационального контура. Все, что может привести к потере статуса, и все, что вторгается в “пространство” индивида (включая идеологическое “пространство”), представляет угрозу для среднего одомашненного примата. Если, например, какой-то бедняга привык к определенному жизненному статусу — “Я белый, а не какой-то там чертов ниггер” или “Я нормальный, а не какой-то там педик” и т. п., — любая попытка проповедовать[43] терпимость, гуманизм, релятивизм и т. п. будет обрабатываться в нем не семантическим, а эмоциональным контуром и расцениваться как атака на статус (эго, социальную роль).

Внимательный читатель вспомнит, что сетка первых двух контуров помещает превербального ребенка в двухмерный мир, который на простейшей диаграмме выглядел следующим образом:

Третий, семантический контур тесно связан с трехмерностью (хотя наше бинокулярное зрение, конечно, также играет здесь свою роль). Доминирование функций правой руки свойственно только человеку и приматам. У других млекопитающих подобное предпочтение отсутствует; они одинаково свободно владеют обеими руками.

Недавние достижения нейрологии показали, что доминирование правой руки тесно связано с нашей тенденцией использовать левое полушарие головного мозга больше, чем правое. (Левши будут рассматриваться ниже.) И действительно, мы настолько редко используем правое полушарие в повседневной жизни, что долгое время его называли “безмолвным полушарием”.

Таким образом, у большинства людей существует генетически заложенное (“жестко заданное”) предпочтение манипулировать правой рукой и думать левым полушарием. Это предпочтение тесно связано с вербальным, семантическим контуром, так как левое полушарие — это полушарие “разговора”. Оно линейно, аналитично, компьютероподобно и очень вербально. Это и есть нейрологическая основа связи между созданием карт и манипулированием. Правая рука манипулирует (и создает артефакты), а левое полушарие картографирует результаты — создает модель, позволяющую предсказывать будущее поведение этой части мира. Эти характеристики являются чисто человеческими (постприматными).

У левшей же, наоборот, большую часть времени функционирует правая часть мозга — холистическая, суправербальная, “интуитивная”, музыкальная и “мистическая”. Леонардо, Бетховен и Ницше были левшами. Левши традиционно внушали страх и благоговение; их подозревали в особых, шаманических сношениях с