Нью-Йорка.
Он вынул фотографию, и длительное время пристально ее рассматривал, гадая, что из себя представляет девушка, изображенная на ней.
Алек расслышал любопытство в голосе своего друга-оборотня, когда тот задал вопрос:
— Как ты намерен подступиться к ней?
Капитан объявил, что они готовы ко взлету, прежде чем Алек успел ответить:
— Не знаю, Горацио. Это новое время, новый мир, и она гораздо более независима, чем в ее прошлой жизни. — Он вернулся к разглядыванию фотографии.
— Не подумай ничего такого, но я считаю, что ты привлекательный мужик.
Горацио выглядел немного смущенным после сказанного. Что Алек нашел чертовски забавным. Проявила себя непредсказуемая, озорная черта его характера, и ей требовалось лишь возможность раскрыться.
— Не думаю, что она откажется встречаться с тобой, — продолжил он. — Тебе, наверное, часто это говорили.
В салоне на секунду повисла неловкая тишина.
— Женщины — да, — ответил без хвастовства Алек. — А вот мужчины — редко.
Он провел ладонью по руке Горацио.
— Спасибо, милый, — сказав это, Алек захлопал ресницами, глядя на друга.
— Хорош! Кончай!
Алек расхохотался, увидев ставшее свекольно-красным лицо Горацио. Ему нравилось его дразнить.
— А тебя не беспокоят комплименты от мужчин? — спросил тот, после минутного замешательства.
— Я уверен в себе, Горацио.
— Луиза рассказывала, что ты обладаешь несколькими необыкновенными ментальными способностями.
«Слабо сказано», — подумал Алек. У него было немало способностей, которые он пока не применял. Его парапсихологические силы, казались, едва ли не безграничными, но он не любил этим хвастаться. Это дурманило.
— Да, обладаю. На что это похоже — пожизненно покрываться мехом? — спросил он у Горацио.
Звучный смех Горацио наполнил собой салон. После этого они разговаривали свободно. Былая неловкость пропала, но мысли Алека все возвращались к той задаче, которая ему предстояла.
После пяти часов смеха и разговоров они приземлились в аэропорту Кеннеди. [9] Алек поблагодарил Горацио за предоставленную информацию. Они пожали друг другу руки и разошлись на парковке аэропорта.
К тому времени, когда Алек добрался до особняка, пошел проливной дождь, и погода этого вечера в значительной степени повлияла на него. Он устал ментально и физически. Конечно, он совсем не спал, и его тело уже приспособилось, так почему же сейчас он так утомился? Алек ощупал лицо. Оно исхудало, он знал, что под прозрачной кожей вырисовывались лицевые вены. Алек быстро распаковал чемоданы, засунул меч под кровать. Быстро принял душ, чтобы освежиться. Спустился по лестнице и прошел к холодильнику. В нем оказалась одна бутылка вина. Вынув ее, он жадно выпил содержимое до дна. Ему потребуется больше в ближайшее время. К счастью, городские парки полны сочных, жирных крыс, шныряющих в округе, и не все из них передвигались на четырех лапках.
Его лицо вновь округлилось. Скулы больше не выпирали острыми углами. Вены не так сильно выделялись. Алек схватил черный плащ и вышел за дверь. До Бруклина [10] он добрался пешком. Хорошая пробежка прояснит голову, и он точно знал, куда идет. Размытым пятном он незаметно миновал магазины, тихие затемненные улицы и гуляющих пешеходов.
Алек остановился перед ее многоквартирным домом. Он стоял, не обращая внимания на проливной дождь, сосредоточившись на звуках внутри дома. Он различил храп; пару, которая занималась любовью на пружинном матрасе, грозясь обрушить чей-то потолок; телевизор, транслирующий покупку товаров на дому; более ужасный храп; человека, пользующегося туалетом; женщину, монотонно разговаривающую сама с собой.
Инстинкт заставил его заострить внимание на том, что она говорит. Его сердце забилось на предельной скорости, когда он прислушался к звуку и интонациям ее голоса. Они танцевали на его коже.
Это была Таня. Он чувствовал всеми фибрами своей души, что это она. Алек закрыл зонт и засунул его в кустарник, тянувшийся вдоль дома. Улицы были пустынны из-за дождя, что было ему на руку. Алек прыгнул на стену и полез вверх. Он вытянул свои крепкие, прочнее вибраниум-стали [11], ногти. Они могли рассечь что угодно или вонзиться в кирпич и известняк.
Алек добрался до ее балкона. Он ухватился за холодные и мокрые перила и перепрыгнул. Его ноги, угодив в небольшую лужу, опустились на пол с едва слышным всплеском.
Он смотрел на Таню сквозь белые, с оборками занавески, висевшие на застекленной, створчатой двери. Одетая в белый шелковый халат, Таня ходила взад и вперед и диктовала на диктофон. Она наклонилась, чтобы перевернуть страницу в папке, и продолжила шагать.
Ее заплетенные волосы были свернуты в узел на затылке. Ее кожа была цвета какао, а миндалевидные глаза по-прежнему печальны, но пылали решительностью.
Алек слушал ее речь и бесцельно бродил вокруг ее квартиры в течение нескольких часов. Он понял, что она не сова. Он задавался вопросом, были ли у нее проблемы со сном, как и у него. Девушка выключила свет в спальне. И он наблюдал, как она ложится в свою большую кровать.
Алек должен лучше разглядеть ее. Он должен увидеть ее один на один. Он вновь почувствовал все свои глубоко запрятанные переживания о ней. Он утопал в них.
— Ты уже решила с кем пойдешь на бал юристов?
Таня потягивала свой кофе «Бургерама» [12]. Было ранее утро, и она не была готова к обычной нотации на тему: «Тебе нужен мужик». Да, у нее мхом заросло между ног, потому что она уже давным-давно не была с мужчиной, но не надо каждый день напоминать ей об этом.
— Дорис, это только в январе, — огрызнулась Таня на усмешку Дорис.
Таня прислушалась к жужжанию загружающегося компьютера. На мониторе высветилась иконка «MS Word».
Дорис, скрестив руки на груди, была похожа на судью Джуди [13], а не на секретаря-помощника, которым она была.
— Я в курсе, Ти. Мне хочется знать, приведешь ли ты кого-нибудь.
Она драматическим жестом вскинула руку к своей голове.
— Зачем, Дорис? Зачем?
— Ты постоянно либо в приюте, либо здесь. Я тебя никогда ни с кем не вижу. В этот офис цветы на день Святого Валентина и на дни рождения присылают другим женщинам, но не тебе. — Она сделала ударение на последнем слове.
Тане пришлось признать, что выслушивать такое от конопатой, рыжеволосой секретарши довольно обидно.
Она быстро глотнула кофе.
— Ай! Горячо. — Таня ловила воздух ртом, а глаза начали слезиться из-за жжения в языке.
