Какой же он был дурак! Он должен был догадаться, что она – не простая девушка, что такие ноги могут быть только у балерины. Ему даже и в голову не приходило, что она играет роль, что с ее стороны это был хитрый ход с целью попасть в Чарлстон. Чертовка была дьявольски хитра, но неужели она лгала во всем?
– Все же я не могу поверить, что вы хотели убить меня, – заметил он. – Вы не похожи на убийцу, готового прикончить невинного человека.
– Невинного! Да вы просто не понимаете смысла этого слова. – В ее бархатистом голосе звучали стальные нотки. – Пистолет был лишь средством заставить вас признаться в ваших бесчестных поступках, но, когда я осознала всю глубину вашего обмана, то увидела, как вы развращены. И я сожалею, что тоже стала вашей жертвой.
– Вы охотно стали ею, насколько я помню.
Она опустила глаза, ее пальцы теребили складки платья. Он взял ее за подбородок и приподнял его так, чтобы их глаза встретились. Ему казалось, что он тонет в бездонной глубине. Они оба боялись потерять самообладание, потому что их тянуло друг к другу, и с этим ничего нельзя поделать.
– Ради Бога! – Она оттолкнула его руки. – Разве недостаточно того, что вы втоптали меня в грязь?
Брэндэн откинулся назад.
– Если бы вы сразу сказали мне, кто вы на самом деле, я бы и пальцем к вам не притронулся. Вам не следовало бы выдавать себя за кого-то другого, но раз уж вы это сделали, то теперь поздно, ничего не изменишь. Вы моя, и вы это знаете.
В этот момент, в сумерках, он почти верил своим словам, но ее они не убедили.
– Тогда я могла принадлежать вам, но теперь… Вы сами видите, что никакой союз между нами невозможен.
Он испытующе посмотрел на нее, но она не выдавала своих чувств.
– Как угодно, леди Аскуит, – хрипло ответил он и поднял оконную занавеску.
Стирая росу со стекла, он заметил, что они прибывают в Беллингэм Плейс.
– Я верну ваше ожерелье и серьги, когда вам будет угодно.
Она, по-видимому, ожидала, что он скажет это, так как ответ у нее был готов.
– Завтра. Я приму вас в четыре, за чаем.
Брэндэн помог ей выйти и проводил до крыльца.
– Что же касается сережек… я не хочу их, – сказала она, – не хочу помнить о той ночи.
Ее слова обидели и смутили его, но он не подал вида. Сказать было нечего, он повернулся и ушел, не оглядываясь.
На следующий день, когда часы пробили четыре тридцать, Брэндэн налил себе изрядную порцию скотча из личного бара Эзры Кирана и вздохнул.
Он нервно постукивал пальцами по краю стакана. Эта чертовка Аскуит заставляла себя ждать. Он ненавидел неопределенное ожидание, да еще и в одиночестве. Начинаешь подмечать детали, размышлять, осмысливать…
Прошлой ночью Брэндэн говорил правду. Их соединила судьба. Куда это заведет их, она когда-нибудь узнает. Эзра знает, но он будет молчать.
Перед тем как выйти из этой комнаты, она даст согласие на брак с ним. Он много дал бы за то, чтобы увидеть, как вытянется лицо графа, когда он узнает об их браке. Она, конечно, не знает, что произошло между ним и Гарреттом Аскуитом, да оно и к лучшему. Кортни по характеру во многом была похожа на своего отца, она – опасный противник. Он понимал, что его влюбленность в нее и безрассудна, и опасна. Она уже пыталась убить его, и уже только поэтому следовало бы держаться от нее подальше. Возможно, ей на роду написано быть убийцей, как ее отец. Родная кровь.
И тем не менее он не мог с ней расстаться.
Его глаза затуманились, когда он вспомнил ту ночь, которая изменила всю его жизнь. Он вспомнил огонь, вспыхнувший в его крови в самую первую ночь на «Ариеле», когда он залечивал раны на теле Кортни, пламя, которое он теперь не в силах погасить.
Довольно думать об этом, нельзя давать волю своим чувствам. Можно слишком далеко зайти, додуматься черт знает до чего. Она всего-навсего женщина, хотя и непредсказуемая, необычная, эксцентричная.
Он хлопнул крышкой своих карманных часов. Ведь Эзра знает, как он ненавидит опоздания, а это опоздание носит какой-то зловещий характер, так же, как и предстоящее чаепитие. Подумать только! Прошлой ночью она пыталась убить его, а сегодня пригласила на чаепитие! Она была настоящей дочерью графа, такая же сумасшедшая, как он, и такая же опасная.
Эзра не будет действовать против него, сказал себе Брэндэн. Он – его партнер, друг, наставник.
Двери распахнулись, и торжественно вошла леди Аскуит, полная достоинства, с резкими движениями, в платье из черной тафты с высоким воротником, со строгим шиньоном, на ее губах застыла кривая улыбка. Но как бы она ни была одета, он мысленно видел ее обнаженной в лунном свете в спальне в Нассау, или при свете лампы на борту его корабля, видел ее распущенные волосы, ее рубиново-красные губы, распухшие от его поцелуев, ее кожу, грудь…
Брэндэн поежился и поправил брюки. Даже сейчас, когда она была похожа на фарфоровую куклу, она возбуждала его.
Кортни налила две чашки чая и одну из них предложила ему. Он вылил свой скотч в чашку и бросил туда кусок сахара.
После четверти часа молчания в комнату вошел Эзра и прошагал к своему столу. Он сел в кресло, пробормотал приветствие, отодвинул бумаги, окинув их взглядом, и прочистил горло, поглядев сначала на
