– Я думала, ты погибнешь, – всхлипнула Грейс.
– Я тоже так думал! – сказал мистер Рэксбери. – Но я обычно стараюсь не убивать своих учеников, особенно в их первый день в Вентворте. Возвращайся-ка на тротуар, пока следующая машина тебя на самом деле не сбила.
Я побрела обратно к обочине, по-прежнему чувствуя себя полной идиоткой, но в то же время довольная, что мистер Рэксбери так мило со мной обошелся. Я думала, он теперь поедет дальше, но он остановил машину возле нас.
Я сжала руку Грейс, чтобы ее успокоить и показать, что мне стыдно за свою грубость. Она ответила тем же и прижалась ко мне.
Мистер Рэксбери улыбнулся нам обеим.
– Ну, как прошел день, девочки? – спросил он.
– У меня нормально! – ответила Грейс. – Я подружилась с двумя девочками, Ижкой и Фижкой, и…
– Грейс! – оборвала я ее, опасаясь повторения повести об Ижке, Фижке и Свинюшке.
– Мы подружились, – упорно продолжала Грейс. – Они будут мне помогать, потому что они прошли многое, чего я не знаю. Но учителя говорят, что я скоро догоню, потому что это всего лишь первый класс.
– Отлично! – сказал мистер Рэксбери и перевел взгляд на меня. – А ты, Пру?
Он запомнил мое имя!
Я не нашлась что ответить и только пожала плечами.
– Бедняжка! – откликнулся он. – Так и есть. После первого дня здесь у меня было такое же ощущение. Иногда я себя и сейчас так чувствую. Но постепенно станет легче, вот увидишь. Завтра, по-моему, у меня урок рисования в твоем классе, так что увидим, кто из нас на что годится. Пока!
Он помахал нам рукой, и машина тронулась. Я смотрела ей вслед, пока мистер Рэксбери не свернул на боковую улицу.
7
Мама поджидала нас у дверей и прижала к груди так, будто мы только что вырвались из медвежьей берлоги. У меня и правда было ощущение, что меня кусали страшные зубы и мяли медвежьи лапы. Но как приятно было слышать, что мистер Рэксбери меня понимает! Неужели ему тоже сперва было здесь не по себе? Он выглядел таким спокойным и независимым в своих потертых джинсах и с серьгой. Невероятно! Ведь это учитель. Его-то никто не может обижать, дразнить или грубить ему. Мама хотела, чтобы мы описали ей весь свой день по минутам. У меня не было сил ничего рассказывать, поэтому я сделала вид, что мне надо немедленно идти готовить уроки. За моей спиной Грейс щебетала про Ижку и Фижку, уплетая пирог с клубничным вареньем, отчего губы у нее блестели, как напомаженные.
Я забралась с ногами на кровать и положила на колени альбом. Уроков мне действительно задали кучу, но, поскольку учебники остались в школе, я решила об этом забыть. Вместо уроков я взялась за рисование, быстро набрасывая фломастерами все, что придет в голову. Я изобразила себя завернутой в настоящую клетчатую скатерть, бегущей как сумасшедшая с развевающимися по ветру волосами и широко раскрытым рыдающим ртом. За мной неслась стая темно-зеленых медведей. Из угла картинки выезжал автомобиль, готовый передавить их всех. Я затушевала ветровое стекло, и все же за ним можно было различить темные волосы, бородку и поблескивание бриллиантовой серьги.
Меня никто не трогал до половины шестого, когда мама закрыла магазин. За весь день к нам не зашел ни один покупатель, и все же мама ждала, пока часы не покажут точно пять тридцать.
– Собирайтесь, девочки, мы идем к папе, – позвала она.
Мы умоляюще посмотрели на нее.
– Мама, а нам обязательно ходить к нему каждый день? – спросила я.
– Ну конечно! – ответила мама. – Подумай, он ведь там лежит и дожидается нас! Даже представить невозможно, каково будет вашему бедному папе, если мы вдруг возьмем и не придем! Кроме того, мне нужно отнести ему чистую пижаму и кусок клубничного торта.
– Мама, мне будут звонить Ижка и Фижка, чтобы помочь с заданием. Я с ним правда не справлюсь сама, оно страшно трудное.
Грейс закатила глаза и патетически вздернула плечи.
– Перестань дергаться, Грейс, разговаривай нормально! И не вздумай кривляться при отце – ты же знаешь, он придет в бешенство.
– Он придет в бешенство, что бы я ни сделала, – протянула Грейс. – Вообще ему, наверное, вредно меня видеть. Я думаю, он не обидится, если вы с Пру навестите его без меня, а я останусь дома. Он будет даже рад.
Я во все глаза глядела на нее. Еще не хватало, чтоб меня запрягли таскаться с мамой к отцу, а Грейс спокойно сидела дома.
– Я его тоже раздражаю. Это из-за меня его хватил удар.
– Перестань, Пру, – сказала мама. – Не говори ерунды. Я уверена, что ты здесь ни при чем. Давайте-ка собирайтесь быстро обе. И ни слова папе про школу – это действительно может ему повредить.
Мы поплелись к автобусной остановке и поехали в больницу. Когда мы вошли, отец дремал, похрапывая, с открытым ртом, из которого выскальзывала вставная челюсть, так что он был похож на Дракулу. Мы придвинули стулья к его кровати и стали ждать, пока он проснется.
– Может, потрясти его? – предложила я.
– Ну что ты, зачем, он так мирно спит… – сказала мама.
