позанимаемся? Я тебе помогу с математикой, а ты послушаешь, как я читаю. – Тоби похлопал по своему рюкзаку.
– Как мило с твоей стороны! – улыбнулась мама. – Где вам будет удобнее заниматься? Мне кажется, Пру, вы могли бы устроиться за папиным столом.
– Спасибо, но мне кажется, нам лучше пойти в город и посидеть где-нибудь в «Макдоналдсе» с чашечкой кофе. Мы будем себя свободнее чувствовать, и это не будет так похоже на школу, – сказал Тоби.
Мама кивнула, завороженная его приятной внешностью, хорошими манерами и светлыми кудрями. Кто- то негромко ахнул за моей спиной. Грейс примчалась вниз следом за мной и уставилась на Тоби. Пальчики у нее дрожали от нетерпения набрать номер Ижки и Фижки.
– Извини, Тоби, я не могу. У меня еще много дел, – пробормотала я.
– Нет у тебя никаких дел! – вмешалась Грейс.
– Ты так много помогала мне всю неделю, – сказала мама, – что тебе надо отдохнуть. – Вид у нее был немного встревоженный, но она добавила решительным тоном: – По-моему, это отличная идея – вместе заниматься и помогать друг другу с уроками.
У меня не было ни малейшего желания идти, но не могла же я сказать это Тоби в лицо. В конце концов, испробовав еще несколько отговорок, ни одна из которых не подействовала, я отправилась с Тоби в город.
– Только ненадолго, – предупредила я.
Мне вдруг пришло в голову, что Рэкс может тоже зайти к нам в магазин – например, пока его жена делает покупки в супермаркете. Я не переживу, если он меня не застанет.
Я почти надеялась, что вся эта ерунда с занятиями – только предлог, и Тоби полезет ко мне в каком- нибудь укромном месте целоваться. Тогда я могла бы просто отпихнуть его и быстренько вернуться к себе. Но он, к моей досаде, вел себя безупречно, шел всю дорогу на некотором расстоянии от меня и серьезно рассказывал о своей дислексии, и как трудно ему приходилось, когда он был маленьким, и как он до того ненавидел книги, что исчеркал карандашами все, что читала сестра.
Я отвечала впопад, но это стоило таких усилий, что у меня разболелась голова. И все-таки какой-то части моего существа было приятно, что я так сильно нравлюсь Тоби. Ближе к торговому центру нам стали попадаться навстречу стайки девочек, идущих за покупками. Все они бросали на нас завистливые взгляды, хотя и строили удивленную гримасу при виде моего выходного наряда. На мне было кошмарное вельветовое платье, купленное в прошлом году и уже слишком короткое, и бесформенный лиловый свитер домашней вязки, который к тому же растянулся от стирки. Я вплела в косу синие и лиловые бусины и нарисовала на одной старой черной туфле синий василек, а на другой – лиловую маргаритку. Мне казалось, что от этих наивных домашних украшений у меня еще более дикий вид.
Тоби был одет очень тщательно. В школе он всегда ходил в выпущенной из брюк рубашке, развязанном галстуке и незашнурованных ботинках. Но сейчас на нем была фирменная ветровка с капюшоном, черный свитер и черные джинсы, до того новые, что ему трудно было сгибать ноги. Знаменитые светлые кудри были свежевымыты и падали ему шелковистой волной на глаза, так что ему то и дело приходилось мотать головой, откидывая их. Я знала, что всем девчонкам в Вентворте этот жест кажется страшно привлекательным, но меня он сегодня порядком раздражал.
Мы зашли в «Макдоналдс» в торговом центре. Тоби настоял на том, чтобы купить нам по коле и по порции картошки. Я подумала о Грейс – как она была бы счастлива попробовать картошку в «Макдоналдсе»! Когда мы уселись за столик в дальнем углу, Тоби открыл рюкзак. Там и вправду были учебники и две тетрадки.
– Ну вот, давай я тебе объясню несколько основных математических правил. Я, конечно, не какой- нибудь суперзнаток, но постараюсь помочь, чем могу.
– Не надо, пожалуйста, – сказала я. – То есть спасибо тебе, конечно, но я ненавижу математику. Мне не хочется ею заниматься.
– Но когда-нибудь ты должна будешь с ней разобраться.
– Зачем? Я и так разбираюсь достаточно. Сколько нас за столиком? Двое. Сколько у нас стаканов с колой? Два. Сколько осталось картошки? – Я взяла себе горсточку. – Уже не много.
– Ты совсем не такая, как другие девчонки, Пру. Ты для меня правда много значишь.
– Только не заводись про все это. Давай я лучше помогу тебе с чтением, раз уж тебе так хочется. Доставай книжку.
Он достал кошмарный комикс для начинающих читателей – крупный шрифт, аляповатые картинки с карикатурными подростками, шаблонные фразы и устаревший молодежный сленг.
– О господи! – фыркнула я.
– Я не виноват. Этот еще поприличнее, чем другие – «Питер и Джейн» или «Пэт, чертова собака».
– Ну тогда поехали. «Большой матч». Вперед!
– Я чувствую себя идиотом. Ну ладно. «Боль-шой матч». Зачем «т» в слове «матч»? Это же глупо. «Боль-шой матч».
– Это ты уже прочел. И я прочла. Продолжай.
Он продолжил, и я только тут поняла, насколько у него плохо с чтением. Я-то думала, он просто будет запинаться на длинных словах или путать похожие, как делала Грейс лет в пять-шесть. Но Тоби все еще был на гораздо более примитивной стадии – он запинался на каждом слове. Казалось, буквы у него перед глазами разрастаются в высокие деревья и он бродит по дремучему лесу, не находя выхода.
Я сидела и слушала. Помогала ему, когда он окончательно запутывался, подсказывала, иногда читала вслух целую фразу. Я говорила мягким, ровным, ободряющим голосом, которым привыкла успокаивать отца. У Тоби характер был куда лучше. Он все время извинялся, благодарил меня и приговаривал, что я прирожденный учитель. Он думал, я такая добрая, потому что искренне хочу ему помочь, а я чувствовала внутри утомление, злость, скуку. Мне приходилось крепко сжимать губы, чтобы не заорать на него.
