забрался в кибитку и кивнул Магде, не сводя с нее черных глаз. Девушка отвернулась. Несмотря на избыток одежды, она сейчас чувствовала себя обнаженной. Он был моложе ее на несколько лет, но это его не смущало. Несколько раз уже Йошка пытался завоевать ее сердце, но она отвергла его.
Юноша посмотрел на стол, проследив за взглядом своей бабушки. Постепенно улыбка сошла с его лица, и он хмурился все сильнее и сильнее. Несколько секунд он молчал, а затем принял решение:
— Перемешайте, снимите и разложите заново.
Джозефа согласно кивнула, и вся процедура повторилась еще раз. Теперь уже все молчали. Позабыв свой недавний скептицизм, Магда невольно подалась вперед и внимательно следила за картами, которые ложились на стол одна за другой. Она ничего не понимала в гадании и должна была полностью полагаться на то, что скажут ей старая гадалка и ее внук. Но едва она посмотрела на их лица, как сразу же поняла, что здесь что-то не так
— И что ты об этом думаешь, Йошка? — растерянно спросила Джозефа.
— Непонятно… Такая концентрация добра и зла… И такое ясное разделение между ними.
Магда сглотнула. Во рту у нее пересохло.
— То есть вы хотите сказать, что опять разложилось точно так же? Два раза подряд?
— Да, — ответила Джозефа. — Только теперь стороны поменялись: все хорошее находится слева, а злое — на правой стороне. — Она посмотрела на Магду. — А это имеет роковое значение.
Магда неожиданно рассердилась. Да они просто смеются над ней! А она никому не позволит над собою смеяться
— Я, пожалуй, пойду. — Она взяла мандолину, папку и собралась уходить. — Я не такая наивная, чтобы меня можно было так глупо разыгрывать.
— Нет! Пожалуйста! Ну, еще раз! — Старая цыганка протянула к ней руки.
— Прости, Джозефа, но мне уже пора.
Девушка заспешила к выходу, понимая, что поступает нехорошо по отношению к своим друзьям. Но она не могла перебороть себя; эти странные карты с загадочными картинками и изумленные лица цыган заставили ее покинуть кибитку раньше времени. Ей страшно захотелось назад в Бухарест, на городские улицы с мостовыми.
Глава девятая
Прибыли «Змеи». Эсэсовцы, особенно офицеры, напоминали Ворманну змей. И штурмбанфюрер СС Эрик Кэмпфер не был исключением.
Ворманн навсегда запомнил один вечер за несколько лет до войны, когда местный полицайфюрер — эсэсовский офицер с довольно высоким званием для провинциального шефа полиции — устраивал прием на своей вилле в предместье Ратенова. Был приглашен и капитан Ворманн, как почетный гражданин города и заслуженный офицер германской армии. Ему очень не хотелось идти туда, но Хельга так редко бывала в обществе, и ей до того шли наряды, что он не счел возможным ей отказать.
У стены банкетного зала стоял большой стеклянный террариум, в котором шевелился толстый удав длиною в три фута. Это был любимец хозяина. Трижды в течение вечера он просил гостей понаблюдать за ним и швырял ему жабу. Но Ворманну было достаточно и одного беглого взгляда во время первого кормления — он видел, как жаба, еще живая, медленно продвигается по пищеводу змеи, беспомощно брыкаясь в тщетной попытке спастись.
Это зрелище превратило просто скучный прием в омерзительный. А когда они с Хельгой напоследок проходили мимо террариума, капитан заметил, что змея по-прежнему голодна — она беспокойно металась по стеклу в поисках четвертой жабы, несмотря на три вздутия на пузе.
И сейчас Ворманн вспомнил эту змею, наблюдая, как Кэмпфер измеряет шагами его кабинет, механически двигаясь от окна к мольберту, потом вокруг стола и назад, к окну. Кроме коричневой рубашки, все на Кэмпфере было черное — черная куртка, черные брюки, черный галстук, черный кожаный ремень, черная кобура и черные сапоги. Стальной череп на фуражке, молнии СС и офицерская петлица на воротнике были единственными яркими пятнами во всей его форме, придавая ей сходство с блестящей чешуей ядовитой болотной змеи.
И еще Ворманн заметил, что Кэмпфер порядком постарел со времени их последней случайной встречи в Берлине два года назад. «Но уж не так сильно, как я», — вкралась едкая мысль. Майор СС, хоть и был на два года старше, из-за своей стройной фигуры выглядел намного моложе Ворманна. К тому же у него были густые светлые волосы, еще не тронутые сединой. Настоящий образец арийского совершенства.
— А почему у тебя всего один взвод? — наконец спросил капитан. — В сообщении ведь сказано, что едут два. — А потом добавил: — Вообще-то я думал, что здесь будет целый полк.
— Нет, Клаус, — снисходительно улыбнулся Кэмпфер, продолжая бессмысленно шагать по комнате. — Конечно, и одного взвода вполне хватило бы, чтобы справиться с твоей так называемой проблемой. Поверь, мои солдаты очень опытны в этих делах. И я взял с собой два взвода только лишь потому, что это просто короткая остановка на моем дальнейшем пути.
— Так где же второй взвод? Собирает цветочки?
— В каком-то смысле, да. — Улыбка Кэмпфера была не из приятных.
— Что это значит? — недоуменно спросил Ворманн.
Кэмпфер снял шинель и фуражку и швырнул их прямо на стол. Потом подошел к окну, выходящему на деревню.
— Терпение. Сейчас сам все увидишь.
Ворманн нехотя подошел к окну. Кэмпфер прибыл всего двадцать минут назад, а уже пытался нагло узурпировать власть на заставе. Сперва в сопровождении своих солдат он без малейшего колебания вошел в крепость. Ворманн надеялся, что мост через ров уже достаточно слаб, но его надежды не оправдались. «Опель» майора и грузовик с солдатами проехали без происшествий. После этого он приказал сержанту Остеру — ворманнскому сержанту Остеру! — проследить за тем, чтобы все эсэсовцы были немедленно расквартированы, а затем парадным шагом вошел в кабинет Ворманна и бодро отсалютовал «Хайль Гитлер!», будто тот был новым мессией.
— Похоже, ты сильно продвинулся со времени прошлой войны, — заметил капитан, наблюдая за темной деревней. — И СС тебя, кажется, вполне устраивает.
— Я действительно предпочитаю СС регулярной армии, если тебя это интересует. Я считаю, что это более эффективная сила.
— Да уж, наслышан…
— И я покажу тебе, Клаус, как эффективность решает любые проблемы. А решение проблем — это выигранная война. — Он указал в окно. — Вот посмотри!
Сначала Ворманн ничего не увидел, но потом заметил какое-то шевеление на краю деревни. Это была группа людей. Приближаясь к замку, они вытягивались в неровную цепь: эсэсовцы гнали прикладами десять деревенских жителей.
Ворманн был потрясен, хоть и ожидал увидеть нечто подобное.
— Ты с ума сошел? Это же румынские граждане! Румыния — наш союзник!
— Значит, немецких солдат будут потихоньку убивать эти румынские граждане, а я должен спокойно смотреть на это? Я думаю, генерал Антонеску не станет поднимать большого шума из-за смерти десятка деревенских мужланов.
— Но ты ничего не добьешься, убив их!
— О господи! Да я пока и не собираюсь никого убивать. Но из них получатся прекрасные заложники. Я пустил в деревне слух, что если хоть один немецкий солдат умрет, то эти десять будут тут же расстреляны. И десять других — за каждого последующего солдата. И так будет продолжаться до тех пор, пока убийца не успокоится, или пока в деревне не кончатся жители.
