Да где он, наконец?!
В задумчивости девушка ходила по номеру Гленна. Затем открыла шкаф и проверила вещи — все было так же, как и вчера: одежда, футляр с блестящим клинком и зеркало. Почему-то зеркало вызывало у нее особенную тревогу. Магда перевела взгляд на стену над тумбочкой. Гвоздь был на месте. Потом просунула руку за зеркало и обнаружила, что проволока там тоже не порвана. Значит, оно не падало со стены, а кто-то намеренно его снял и положил сюда. Гленн? Но зачем ему это?
Закрыв шкаф, она вышла из комнаты, но на душе теперь стало еще неспокойнее. Однако вскоре Магда решила, что, наверное, недобрые слова отца и непонятное исчезновение Гленна просто наложились друг на друга, и от этого все вокруг начинает теперь казаться ей подозрительным и зловещим. Нужно взять себя в руки. Надо верить, что с отцом все будет в порядке, что Гленн скоро вернется и они будут вместе, а жители деревни наконец-то опомнятся и начнут вести свою прежнюю добрососедскую жизнь.
Гленн… Ну, куда он запропастился? И почему? Ведь вчера они целый день провели вместе, не расставаясь ни на минуту, а сегодня она не может даже придумать, где его искать. Может быть, он просто воспользовался ее телом, да и бросил? Получил свое — и забыл о ее существовании? Нет, в это она отказывалась верить.
Казалось, он был очень расстроен сегодня утром словами ее отца. Возможно, этим и объясняется его долгое отсутствие. И тем не менее Магду все сильнее пугала мысль: а вдруг он действительно решил бросить ее?
Когда солнце стало клониться к вершинам гор, Магдой овладело подлинное отчаяние. Она была безутешна. Вернувшись в свою унылую комнату, девушка подошла к окну, выходящему на замок. Стараясь не вспоминать о затихшем гнезде с умершими птенцами, она внимательно рассматривала кусты возле рва, пытаясь подметить хоть что-то, что помогло бы ей определить, куда мог деться ее любимый.
И вот чуть правее моста она уловила в зарослях легкое движение листьев. Не раздумывая ни секунды, Магда тут же бросилась к выходу. Это Гленн! Кто же еще? Там обязательно окажется Гленн!
Юлью внизу не было, и она беспрепятственно покинула гостиницу. Подойдя к кустарнику, Магда начала высматривать среди зелени огненно-рыжие волосы. Сердце бешено колотилось, радостное волнение переполняло ее душу, и она сразу же позабыла о тех долгих мучениях, которые ей пришлось переживать на протяжении всего дня.
Гленна она нашла достаточно быстро. Он притаился за большим камнем среди густых ветвей и внимательно наблюдал за замком. Ей захотелось одновременно обнять его и залиться слезами радости, потому что он жив и здоров, и в то же время отругать его за то, что он исчез так внезапно на целый день, не сказав ей об этом ни слова.
— Где же ты пропадал? — спросила Магда, подходя сзади. Она прилагала немалые усилия к тому, чтобы голос ее звучал спокойно.
Гленн ответил, не поворачивая головы:
— Гулял. Мне надо было многое обдумать, поэтому я решил совершить долгую прогулку по дну ущелья. Очень долгую прогулку…
— Я скучала без тебя.
— Я тоже тосковал. — Он протянул руку, приглашая ее сесть рядом. — Смотри, тут хватит места и на двоих. — И улыбнулся, хотя улыбка эта была не очень широкой. Очевидно, его до сих пор терзали какие-то сомнения.
Магда без дальнейших уговоров прижалась к нему. Как хорошо рядом с ним! Так уютно чувствуют себя, наверное, только черепахи в своих панцирях — тепло и надежно.
— Скажи, что тебя так тревожит? — ласково спросила она.
— Многие вещи. Например, эти листья. — Он сорвал несколько листьев с ближайшей ветви и смял их в кулаке. Они с хрустом рассыпались. — Они засыхают и умирают. А ведь сейчас только май. А уж что касается деревенских жителей…
— Это все из-за замка, да?
— Ты тоже это чувствуешь?.. По-моему, чем дольше остаются здесь немцы и чем сильнее они разрушают стены, тем дальше и дальше распространяется его злое влияние. По крайней мере, мне так кажется.
— Мне тоже, — тихо отозвалась Магда.
— И еще проблема с твоим отцом…
— Да, он и меня беспокоит все больше. Я боюсь, что Моласар просто использует его в своих целях, а потом… — Магда с трудом выговаривала слова, ей стало страшно. — А потом поступит так же, как и с остальными.
— С человеком могут произойти вещи и похуже того, что случилось с немецкими солдатами. Лишиться своей крови — далеко не самое страшное.
Серьезность, с которой Гленн сказал это, еще сильнее встревожила Магду.
— Ты ведь уже говорил это один раз, помнишь? Когда впервые встретил моего отца. А что может быть хуже?
— Он может потерять свое «я».
— Самого себя?
— Нет. Именно свое «я». То, кем он являлся на самом деле, за что боролся и ради чего жил, — все это может безвозвратно исчезнуть.
— Гленн, я что-то не понимаю. — Магда действительно ничего не могла сообразить. А может, и не старалась вникнуть в смысл его слов. Ее настораживал задумчивый и отрешенный вид Гленна.
— Давай на минуту допустим следующее, — наконец сказал он. — Предположим, что вампиры, как о них говорится в легендах, — мертвые, но оживающие временами духи, которые днем должны прятаться в темных местах, а ночью встают из могил или просто гробов, чтобы пить живую человеческую кровь, — так вот, предположим, что все это только сказки, как ты, впрочем, и сама раньше считала. Просто старинные рассказчики пытались как-то постичь то неведомое, что происходило вокруг них, и одно из таких явлений облекли в миф о вампирах. А причиной послужило создание, которое питается не такой банальной вещью, как кровь, а человеческими страстями. Это существо набирает силу за счёт жестокости, сумасшествия и боли людей, оно процветает тем сильнее, чем больше в мире нищеты, страха и деградации.
Его многозначительный взгляд и серьезность тона не на шутку встревожили Магду:
— Гленн, что ты такое говоришь! Это же ужасно! Как можно питаться болью или чужим несчастьем? Неужели ты хочешь сказать, что Моласар…
— Пока я просто делаю предположение.
— В таком случае, ты ошибаешься, — убежденно заявила девушка. — Я знаю, что Моласар — зло. Возможно даже, что он безумен. Все это так. Но то, о чем ты только что рассказал, просто невозможно. Это невероятно! Ты сам подумай: перед тем, как мы приехали сюда, он спас десятерых местных жителей, которых майор взял заложниками. А как он поступил со мной, когда я попалась тем двум эсэсовцам? — Магда на секунду закрыла глаза, вспомнив об этом кошмаре. — Он спас мне жизнь. Хотя что для меня могло быть более унизительным, чем изнасилование двумя нацистами? Наверное, тот, кто питается страхом и разложением, мог бы с радостью использовать это, чтобы устроить себе небольшой праздник. Но Моласар оттолкнул их от меня и убил.
— Да. Причем довольно жестоко. Я помню, как ты описывала это.
Магду затошнило. Ей с особой живостью вспомнились булькающие звуки из глоток солдат, захлебывающихся кровью, хруст переломанных шейных позвонков и их дергающиеся в конвульсиях тела, беспомощно висящие в руках Моласара.
— Ну и что из этого следует?
— Только то, что он все-таки получил некоторое удовольствие.
— Но если это доставляет ему такое удовольствие, он мог бы и меня сделать своей жертвой. А вместо этого отнес к отцу.
— Вот именно! — Глаза у Гленна победно засверкали.
Удивленная таким ответом, Магда, однако, не остановилась, а продолжала свой монолог:
— Что же касается моего отца, то несколько последних лет стали для него настоящим адом. Он был несчастен и неизлечимо болен. А теперь полностью выздоровел, будто и не болел никогда в жизни! Если
