ожидать.
Профессор тоже заметил это и заговорил, растирая непослушные пальцы:
- Я и сам впервые услышал о ней, лишь когда мне поставили диагноз. А если уж говорить всю правду, то мои первые два врача так и не смогли окончательно выяснить, что со мной происходит. Я не буду вдаваться в подробности, но замечу, что болезнь действует не только на руки.
- А как все-таки она действует на ваши руки? - не унимался любознательный Ворманн.
- Всякое понижение температуры резко меняет кровообращение в моих пальцах. Короче говоря, на какое-то время кровь в кисти рук не поступает совсем. И мне сказали, что если не принимать своевременных мер, то может развиться гангрена, и тогда я потеряю обе руки. Поэтому круглый год днем и ночью я ношу перчатки, за исключением разве что самых теплых летних дней. Но ночью я их все равно надеваю. - Он оглянулся. - Ну вот, я уже готов.
Магда содрогнулась от холодного сквозняка из подвала.
- Папа, мне кажется, там для тебя будет слишком холодно…
- Да, но мы не собираемся тащить сюда для вас восемь трупов, - оборвал ее Кэмпфер, взмахнул рукой, и два солдата СС снова взялись за кресло с несчастным калекой, подняли его и понесли через пролом в стене. Капитан Ворманн взял с пола керосиновую лампу и зажег ее. Он пошел впереди. Кэмпфер с другой лампой замыкал шествие. Магда вздохнула и нехотя присоединилась к ним. Она шла рядом с отцом и все время боялась, что солдаты поскользнутся на покатых влажных ступеньках и уронят его. Лишь когда кресло опустили на грязный пол нижнего подвала, она слегка успокоилась.
Один из солдат повез профессора в темноту вслед за Ворманном, и вскоре мужчины приблизились к восьми накрытым простынями предметам, лежащим прямо на полу футах в тридцати впереди. Магда не решилась сопровождать их, а осталась у подножия лестницы. Она была уверена, что не сможет вынести этого зрелища.
Тут она заметила, что капитан Ворманн чем-то явно смущен: подойдя к трупам, он поставил лампу на пол, нагнулся и начал расправлять простыни на неподвижных телах, словно те были смяты или лежали, на его взгляд, недостаточно ровно. Еще один подвал!.. Они с отцом много раз обходили весь замок, но никогда даже не подозревали о его существовании. Магда терла ладонями свои локти и плечи, стараясь хоть немного согреться. Здесь было очень холодно.
Спустившись в это мрачное подземелье, она сразу же внимательно огляделась: нет ли здесь признаков крыс. В том районе Бухареста, куда их насильно переселили, в каждом подвале водились сотни этих чудовищ. Что и говорить - их новый дом сильно отличался от того маленького уютного особнячка возле университета, в котором они жили раньше. Магда понимала, что нельзя так панически бояться животных, но ничего поделать с собой не могла. Крысы вызывали в ней чувство смертельного ужаса. Как противно они ходят!.. А их мерзкие голые хвосты!.. Ее просто тошнило при одной мысли о них. Но к счастью, здесь она не заметила ничего подозрительного, а повернувшись, увидела, что капитан уже начал приподнимать одну за другой простыни, показывая отцу голову и плечи каждого мертвеца. Она не слышала разговора, но по тону поняла, что пока все в порядке. Внутренне Магда чувствовала большое облегчение от того, что не видит всех тех кошмаров, которые приходится сейчас изучать профессору. Наконец солдаты развернули коляску и направились к выходу, и вскоре Магда расслышала голос отца:
- …Таким образом, я не могу сказать, что эти раны напоминают мне результат какого-нибудь ритуала. Кроме того обезглавленного солдата. Совершенно очевидно, что все они умерли от потери крови из-за сильного повреждения основных кровеносных сосудов шеи. Но я не обнаружил на их телах никаких следов зубов - ни звериных, ни человеческих. И все же эти раны не могли появиться от воздействия каким-либо острым предметом. Их шеи просто-напросто разорваны. Или даже вырваны, если угодно. Но как это могло произойти, я пока затрудняюсь себе представить.
'Неужели папа может с таким спокойствием говорить об этом - будто он не историк, а заправский хирург?' - удивилась Магда.
Голос майора Кэмпфера прозвучал угрожающе:
- И снова вам удалось наговорить кучу слов и при этом не сообщить нам ничего ценного!
- Вы дали мне еще слишком мало информации. Разве у вас ничего больше нет?
Эсэсовец двинулся вперед, даже не подумав ответить. Но капитан Ворманн - видимо, вспомнив что-то - щелкнул пальцами.
- Слова на стене! Те самые - написанные кровью на непонятном языке.
Глаза у профессора загорелись.
- Я должен посмотреть!
Кресло снова подняли, и Магда пошла рядом с ним. На сей раз - во двор, где она уже сама повезла отца вслед за немцами к задней секции замка. И вскоре они подошли к тупику, которым заканчивался длинный внутренний коридор. Здесь она увидела на стене корявые красновато-коричневые буквы, от которых вниз отходили засохшие струйки густой почерневшей жидкости.
Мазки были разной толщины, но все они могли быть сделаны человеческим пальцем. При одной мысли об этом Магду передернуло. Она еще раз взглянула на слова и, конечно же, сразу узнала этот язык. Она могла бы даже перевести их, если бы ей удалось сейчас сосредоточиться на самих словах, а не на том, что их автор использовал вместо краски.
- Вы можете сказать, что это означает? - спросил Ворманн.
Профессор кивнул.
- Да, - ответил он и замолчал, будто загипнотизированный открывшимся перед ним зрелищем.
- Ну! - грозно потребовал Кэмпфер.
Магда понимала, насколько трудно ему, должно быть, терпеть свою зависимость от еврея, который к тому же заставляет еще ждать. И поэтому она особенно боялась, что отец может по неосторожности чем- нибудь спровоцировать его.
- Здесь написано: 'Чужеземцы, оставьте мой дом!' Это повелительное наклонение. - Голос отца звучал вроде бы ровно, но Магда видела: что-то в этих словах его сильно встревожило.
Кэмпфер машинально схватился за кобуру.
- Ага! Значит, все-таки это политические убийства!
- Возможно. Но предупреждение или, я бы сказал, требование, написано на старославянском языке, а это мертвый язык. Такой же, как, например, латынь. И форма букв именно такова, какую использовали лишь в глубокой древности. Это я знаю точно. Я видел много старинных рукописей.
Теперь, когда профессор назвал язык, Магде удалось сосредоточиться на содержании слов. И она поняла, что так встревожило отца.
- Ваш убийца, господа, - продолжал он, - или ученый, специалист по древним языкам, или он был заморожен по крайней мере лет на пятьсот.
Глава четырнадцатая
- Мне кажется, мы понапрасну теряем время, - с раздражением сказал Кэмпфер, глубоко затягиваясь сигаретой. Он ходил взад-вперед по комнате, засунув левую руку в карман галифе. Все четверо вновь находились на первом этаже сторожевой башни.
В центре комнаты стояло отцовское кресло, и Магда в изнеможении облокотилась на его высокую спинку. Она чувствовала, что Ворманн и Кэмпфер как бы играют друг с другом в перетягивание каната, но не могла понять ни правил этой странной игры, ни ее цели. И тем не менее она была уверена в одном: от результатов этого 'поединка' зависит жизнь и отца, и ее собственная.
- Не могу с вами согласиться, - степенно отвечал капитан Ворманн. Он прислонился к стене возле самой двери и скрестил руки на груди. - Как нетрудно заметить, сейчас мы знаем уже гораздо больше, чем утром. Это, конечно, все равно еще мало, но, по крайней мере, прогресс налицо. И должен сказать, что сами
