работаю в газете.
— Ага, понятно.
— Вас это, возможно, удивляет. Дело же в том, что отец у меня растерял все, что имел, а мать заботит единственно то, как пошикарнее обставить эти ее идиотские банкеты по субботам. А я живу на вшивую «сотку» в неделю за колонку сплетен в «Газетт».
Карлсен сочувственно хмыкнул. Лет десять назад он бы и на пушечный выстрел не подпустил этого молодого нагловатого типа с черной шевелюрой и чувственным ртом. Теперь же он лишь помалкивал и думал, как бы поскорее отвязаться.
— Вы хотите взять у меня интервью? — спросил он наконец.
— Конечно, это в самом деле было бы чудесно… — тон его, впрочем, указывал, что на уме у Сета нечто побольше. Он искоса, мельком взглянул на Карлсена. — Я могу на это рассчитывать?
Карлсен улыбнулся.
— Пожалуй — да. Но есть одно «но». Завтра в десять у меня пресс-конференция в Институте Космических Исследований. Так что вашему редактору, может статься, лягут на стол сразу две статьи.
— Я понимаю. Потому и хочу быть первым.
— Вы считаете, выберут вашу?
— Возможно, если я представлю более интересный материал.
— Логично. И как вы собираетесь его подать?
— Ну, это… Такое что-нибудь, чтобы на самом деле все отпали… — он принял тон восторженного школьника, беседующего со своим футбольным кумиром. — Разумеется, вы можете послать меня подальше, но уж от чего бы все и вправду «отъехали» — так это если б я пробрался в лабораторию и посмотрел на те создания.
Карлсен кашлянул.
— Да-а, амбиций вам не занимать…
— А что? — Сет помрачнел: фразу он воспринял как несправедливый упрек. — Ведь видел же их Оскар Фиппс из «Трибьюн».
— Так он уж сколько лет знаком с директором.
— Да знаю я! Но — давайте уж напрямик — вы ведь тоже давний друг моей матери.
Улыбка Сета была многозначительнее слов. Карлсен с изумлением понял: парень-то, похоже, уверен, что они с матерью любовники, да с давних пор. Может, он вообще считает его, Карлсена, своим доподлинным папашей. Чтобы как-то сменить тему, он сказал:
— Думаю, этот материал едва ли для колонки сплетен.
— Разумеется, вот и я о том же. Давайте откровенно: автор такой белиберды — никто, ноль. А вот если бы мне взять у вас эксклюзивное интервью, да увидеть космическую лабораторию — я бы уже завтра, глядишь, писал статьи на серьезные темы.
Карлсен оглядел парк. Господи, глаза бы не видели этих лоботрясов, призывающих «говорить прямо». С другой стороны, Виолетта действительно вправе обижаться. Да что там, дать интервью ее оболтусу — и все, пускай отвяжутся…
— Так вы этим репортажем думаете создать себе реноме серьезного автора?
— Ну, как сказать — «думаю»… Если получится. — У Сета даже глаза посветлели: чует, что его взяла.
— Ладно, — Карлсен, вздохнув, посмотрел на часы. — Пойдемте.
— Как, прямо сейчас? — Сет пробовал свою удачу на ощупь, будто тонкий лед.
— Лучше сейчас, если желаете, чтобы статья была написана.
По пути к стоянке такси у Мраморной Арки Сет спросил:
— А можно будет еще и сфотографировать вас в лаборатории?
— Увы, нет. Это грубое нарушение. Фотографировать в ИКИ запрещено. Безопасность… и все такое прочее.
— Да, понятно.
Пока такси ползло в пробке от Парк-Лейн до Уайт-холла, время уже подошло к пяти, и начало смеркаться. Служащие административного корпуса, в основном, разошлись. Карлсена приветствовал старик-швейцар.
— Этот молодой человек с вами, сэр?
— Да. Мы как раз наверх, в клуб. Швейцару следовало спросить у Сета карточку ИКИ, но он знал Карлсена уже двадцать лет и пропустил без вопросов.
Карлсен вставил свою магнитную карточку, вызвал лифт. Лестниц в здании ИКИ не было, чтобы никто не мог пройти через первый этаж без пропуска.
— Мы в клуб? — спросил Сет.
— Пожалуй. Перехватим чего-нибудь.
— А может, сначала посмотрим лабораторию?
— Давайте, можно и так.
Когда шли по коридору. Сет сказал:
— Просто слов нет, как я вам за все благодарен.
Да уж, еще бы! Удовлетворение собственных желаний у парня, видно — непреложный закон.
Лаборатория, на первый взгляд, казалась пустой, но вот из зала экспонатов показался молодой лаборант. Карлсен узнал в нем одного из своих почитателей.
— Здра-авствуйте! Пришли на фильм?
— Какой?
— С «Веги», репортаж. Получили сегодня утром.
«Вега», один из крупных космических крейсеров, взял курс на реликт с месяц назад. Такая махина может развить скорость пятнадцать миллионов километров в сутки.
— Славно! Что там за новости?
— В «Страннике» нашли еще одну пробоину, сэр. — («Странником» пресса окрестила реликт).
— Какой величины?
— Довольно-таки солидная. Десять метров в поперечнике.
— Да ты что! Невероятно! — Карлсен готов был непроизвольно рвануться наверх, разузнать подробности, но вспомнил о Сете. Он представил молодых людей друг другу:
— Сет Эдамс. Джеральд… Забыл фамилию…
— Пайк, сэр.
— Ты уже уходишь, Джеральд?
— Минут через десять, сэр… а что? Может, чем-то могу помочь?
— Да нет, ничего такого. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь показал мистеру Эдамсу лабораторию, пока я отлучусь наверх.
— Если вы спешите, — подал голос Сет, может, просто ограничимся одними пришельцами?
— Безусловно. Давайте. — Олоф завел журналиста в зал экспонатов. В противоположную стену не так давно было вмонтировано несколько ящиков-саркофагов.
— Вы знаете, какие именно, Джеральд? — спросил Карлсен.
— Да, сэр. Я покажу.
Пайк выдвинул ящик, словно из комода. Внутри лежало мужское тело. Застывшие глаза пусто таращились вверх.
— Странно, — протянул Карлсен. — Мне кажется, сейчас он больше напоминает живого, чем тогда, в прошлый раз.
— Так он, бесспорно, и есть живой, — сказал Джеральд.
— Это точно? — быстро переспросил Сет.
— Абсолютно, — ответил за Джеральда Карлсен. — Иначе он бы уже разложился.
— Его можно привести в чувство?
— Если и да, то мы не знаем, как именно. Жизненное поле его тела по-прежнему сильно — это и означает, что он жив. Со смертью поле исчезает полностью. Он в некоего рода трансе, но как привести его в себя — мы не знаем.
