Целитель

окупившееся исследование приходятся тысячи тупиковых. Все они требуют денег. Крупнейшее фиаско мы потерпели с Натаном Себитовом.

— Да, я слышал, он ушел.

— Его попросили уйти. Возможно, это величайший в галактике биофизик, однако он опасен — полностью пренебрегает требованиями безопасности по отношению к самому себе и к собственным сотрудникам. Работал с каким-то чудовищным излучением и в конце концов полностью израсходовал отпущенные средства.

— Ну, по-моему, быстро найдет себе новое место.

— Естественно. Через пару дней после так называемого «ухода» из ММК ему предложили на Камедоне все необходимое для продолжения дела.

— Камедон… Образцовая планета, в которую Перестройщики вбухивают кучу денег?

Она кивнула:

— И Натан Себитов стал самым пышным пером на шляпе. Должен сделать какое-то потрясающее открытие. Остается надеяться, что его забавы с жестким излучением все вокруг не погубят.

Девушка помолчала и снова заговорила:

— Возвращаясь к вопросу о знании ради знания, эта идея мне тоже несимпатична. Но ММК опирается на допущение, что всякое знание — по крайней мере, научное — со временем так или иначе приобретает практическое значение. Жизнь определяют внутренние — телесные — и внешние факторы, и чем больше мы знаем о тех и других, тем эффективнее будут наши попытки усовершенствовать определенное взаимодействие между ними, критически важное для человека.

— Слышу настоящего бихевиориста, — рассмеялся Дейлт.

— Простите, — вспыхнула Эл. — Меня то и дело заносит. Так или иначе, вы поняли разницу, которую я старалась описать.

— Понял и согласен. Приятно думать, что я направляюсь не в гигантскую башню из слоновой кости. Но почему корпус обосновался на Толиве?

— На Толиве самая благоприятная политическая и экономическая ситуация: власть не прибегает к насилию, много молодой рабочей силы. Перебравшись туда, ММК обеспечил планете дальнейшее процветание, укрепив и правительство — я употребляю это понятие потому, что вы незнакомы с тамошней жизнью, — и экономику.

— О Толиве я всякое слышал.

— Слышали, будто ею управляют садисты, фашисты, анархисты и прочие негодяи, каких только можно придумать, и без ММК планета быстро превратилась бы в адскую преисподнюю?

— Ну, пожалуй, не так круто, но у меня сложилось похожее впечатление. Не особенно страшное, лишь слегка угрожающее. Есть тут хоть доля правды?

— Меня не спрашивайте. Я там родилась и поэтому необъективна. Если угадаете, кто еще там родился, догадаетесь об инициаторах клеветнической кампании.

Дейлт озадаченно задумался на минуту. Исключительно чуткий Пард бросился на подмогу:

— Питер Ла Наг родился на Толиве.

— Лa Наг! — с наигранным изумлением воскликнул Стивен. — Ну конечно!

Эл вздернула брови.

— Неплохо. Этот факт мало кто помнит.

— По-вашему, кто-то старается дискредитировать Ла Нага, пороча его планету? Смешно. Кому хочется очернить автора Устава Федерации?

— Тем, кому хочется изменить Устав, — разумеется, Перестройщикам. Толива не один век тому назад ступила на свой нынешний путь, задолго до рождения Ла Нага, и еще долго им следовала после его кончины. Слухи и толки пошли лишь с зарождением движения Перестройщиков, положив начало долгосрочной кампании. Увидите, прольется еще больше грязи. Цель — запятнать прошлое Ла Нага, а значит, и его идеи, поставив под сомнение дело всей его жизни, Устав Федерации.

— Вы наверняка ошибаетесь. Вдобавок ложь быстро разоблачится.

— Ложь — да. А сплетни и намеки останутся. Мы на Толиве по-своему смотрим на жизнь, и этот взгляд очень легко исказить до омерзительной неузнаваемости.

— Если хотите меня запугать, это вам хорошо удается. Объясните-ка лучше, к чему мне готовиться.

— Вам ведь руки никто не выкручивал, я полагаю? — холодно улыбнулась она. — Вы направляетесь на Толиву по своей собственной свободной воле, и, по-моему, лучше ее увидеть своими глазами. Кстати, о руках…

Дейлт заметил, что Эл разглядывает его левую руку.

— А, заметили другой цвет кожи?

— Трудно было бы не заметить.

Он взглянул на свою кисть, медленно поднял ее с колена, повернул, вытянул желтые пальцы с золотыми лунками ногтей, открыл веснушчатую ладонь. За четкой гранью на запястье кожа приобретала нормальный цвет. Острый меч Антона рубил чисто.

— Несколько лет назад во время неудачного химического эксперимента цвет кожи на руке навсегда изменился.

Эл нахмурилась.

— Полегче, Стив, — предупредил Пард. — Она все-таки медик, может и не поверить твоей старой байке.

— Это легко поправить, — заметила она после паузы. — Я знаю на Толиве нескольких пластических хирургов…

— Спасибо, не надо, — перебил ее Дейлт, покачав головой. — Пускай так остается, в напоминание, что впредь надо быть осторожней. Я мог погибнуть.

— Молодец! Упрямо настаиваешь на своем! Почти двести лет не даешь мне исправить эту неприглядную пигментацию. Признаю свою вину. Никогда раньше не занимался реконструкцией членов и…

— Да-да-да. Ошибся с меланином.[4] Не хочу вспоминать, сколько раз мы это обсуждали.

— Я исправил бы ошибку, если бы ты позволил. Противно даже думать, что у тебя одна рука желтая. Меня это угнетает.

— Потому что ты импульсивный одержимый маньяк.

— Ха! Так выражаются лишь слизняки, унижающие перфекционистов!

Эл перевела взгляд на седую прядь волос на макушке:

— Тоже результат несчастного случая?

— Очень опасного, — серьезно кивнул Стивен.

— Нечестно! Я ничего не могу сказать в свое оправдание!

Она откинулась на спинку кресла, внимательно, с искренним любопытством разглядывая собеседника.

— Золотая рука, серебряная прядь, крупный огненный камень на шее… Весьма впечатляюще, Стивен Дейлт.

Он небрежно повертел в пальцах драгоценный камень.

— Память о прежних, гораздо более рискованных предприятиях. Чистая сентиментальность.

— По цвету вы весьма ценный объект для любого микробиолога, — заметила девушка с очень теплой улыбкой. — Наверняка поднимете в ММК крупные волны.

Через несколько дней они сидели в салоне орбитальной станции, глядя на вращавшуюся внизу Толиву, выпивая в ожидании челнока. Проплывавший мимо дородный мужчина в синем джемпере притормозил и тоже присмотрелся.

— Правда, красиво? — спросил он, и оба согласно кивнули. — По какой-то мне самому непонятной причине я всякий раз, видя такую картину, чувствую себя полным ничтожеством. А вы?

Эл проигнорировала вопрос и спросила в свою очередь фактически утвердительным тоном: