потянулся к ее губе. Линда поморщилась, но не шелохнулась.
— Извини, что поранил.
— Ничего, пройдет. — Линда попыталась улыбнуться, хотя ясно было — побаливает.
— Что Франклину скажешь?
— Он уехал по делам, до выходных не вернется.
Пока стояли, дожидаясь лифта, Карлсен спросил:
— Ты как, нормально?
— Да, а ты?
Карлсен, обняв Линду, на секунду прижал ее к себе. Такая маленькая, беззащитная.
— Сказать по правде, чувствую, что просто тебя изнасиловал: заволок в какие-нибудь кусты — и платье в клочья. А теперь подмащиваю, чтобы ты полицию не вызывала.
— Полицию? — подняла на него глаза Линда. — Что ты! Она меня же, может, и арестует.
Спросить, почему, Карлсен не успел: подошел лифт. Возможность продолжить разговор появилась только в ресторане. Заведение «Ле Бифтек» считалось дорогим и претенциозным, но, по крайней мере, здесь было не людно. Официант усадил их за угловой столик, выходящий на верхний сад. С этой высоты панорама просматривалась до самого Куинз.
От коктейля Линда думала отказаться, но когда Карлсен воскликнул: «Да ну, я и то буду!» — все-таки решила. Он заказал два сухих мартини.
— Ты знаешь, что произошло? — спросил он, когда официант удалился.
— Да, наверно.
— Ты уверена?
— Н-ну… видимо, да.
— У тебя такое поведение в порядке вещей? — улыбкой Карлсен как бы смягчил вопрос.
Лицо у Линды зарделось.
— Да ты что, в первый раз.
— И почему же тогда так вышло?
— Сама, видимо, допустила.
Карлсен трогательно заметил, что его, совершенно равную, долю вины она во внимание не берет.
— Думаю, дело не только в этом. Помнишь, я сказал, что, мол, две машины закольцевались?
— Помню.
— А потом не договорил: если только…
— Да.
Он почувствовал, что внимание у нее обострилось.
— Я как раз собирался сказать: «Если только и умы у нас не состроились в резонанс».
Ответить она не успела: принесли мартини. Прехолодный, и джина, пожалуй, многовато. Пока делал заказ, заметил, что на лицо Линды нашла задумчивость. Когда их снова оставили, она спросила:
— Ты думаешь, действительно машины виноваты?
— Возможно.
— Тогда как?
— Твоя машина начала удалять буквы точно как моя: с начала предложения. А вот мозговые волны у меня проникнуть к тебе в кабинет скорее всего не могли: мощности-то у них всего несколько тысячных вольта. Поэтому произошла, видимо, своего рода телепатия. Мой ум закольцевался с твоим, а твой уже удалял буквы.
Линда, чуть насупясь, потягивала мартини.
— Тогда получается, я могу читать твои мысли, а ты — мои. — Не обязательно. Телепатия, возможно, действует на подсознательном уровне. Иными словами, проще выразить, что человек чувствует, а не то, о чем думает. Именно это, похоже, и произошло, когда ты вошла и встала сзади.
Лицо у Линды снова зарумянилось.
— Ты хочешь сказать, что прочел мои мысли?
— Нет, скорее ты мои. Вот смотри: в тот первый раз, когда ты зашла и остановилась сзади, у меня мысль мелькнула, шальная такая, обернуться и тебя поцеловать, но сил бы не хватило одолеть всякие там цивильные условности и общественные табу. Во второй раз этого ничего не было. Я будто засосал с дюжину вот этого вот, — он звякнул ногтем по стеклу бокала.
— И я тоже, — она тускло улыбнулась уголками губ.
Поднесли еду; оба задвигали приборами. На закуску Карлсен заказал порционных устриц и ел с небывалым аппетитом: понятно, бодрость и энергия требуют своего. Линда же почему-то едва шевелила вилкой.
— Тебе устрицы разве не нравятся?
— Нравятся обычно… Слушай, что-то я вдруг устала; вот так бы расстелилась здесь сейчас прямо на полу, и выключилась. Ты у ж доешь мое.
— А знаешь, заканчивай-ка на сегодня дела. Пообедаешь как следует, и домой.
— У тебя же работа для меня есть?
— Потерпит. Я вообще думал выходной себе сегодня устроить. Собирался в Космический Музей.
— Почему именно в Космический?
Карлсен, успев уже покончить и с ее устрицами, подвинул осиротевшую тарелку обратно к Линде — для симметрии стола.
— Ты никогда не слышала об Олофе Карлсене?
Она задумчиво повела головой.
— Да что-то нет.
— Капитан Карлсен — ну же?
— А-а, из открывателей. Родственник какой-нибудь?
— Дед мой.
— Не он первым на Марс высадился?
— Нет, это ты про капитана Мэплсона.
— Ax да, точно. Честно сказать, не помню, чем тот самый Карлсен прославился.
— Теперь действительно мало кто помнит. А ведь на весь мир гремел в свое время, каких-то полвека назад. Международный Суд даже постановление вынес, о защите его покоя от средств массовой информации. — Ну и чем он таким прославился?
— Попытай, отвечу, — Карлсен хохотнул.
— В скандале каком-нибудь засветился?
— Было и такое, хотя не при жизни уже: после смерти.
— Или нет… — гадала она. — Что-то там с розыгрышем?
— Точно. Розыгрыш со «Странником»!
— Вот это помню! У отца книга была.
— Читала?
— Боюсь, что нет, — виновато улыбнулась она.
— Не ты одна, кстати. Мать ее в доме терпеть не могла: ее просто трясло от нее.
— Почему же?
Отрадно было замечать, что разговор вроде как повлиял на аппетит Линды: второе она ела не без удовольствия, и даже бокал вина приняла («Култала Шардоннэ» из Северной Лапландии). Вино, что любопытно, с удивительной быстротой восстановило ее бодрость.
— Дед в ней выставлялся эдаким мошенником.
— А в чем вообще дело было?
— Он наносил на карту пояс астероидов, и тут наткнулся на совершенно немыслимых размеров космический корабль; пресса окрестила его «Странником». А на нем — люди, в анабиозе. Их доставили на Землю, и такая шумиха поднялась! Целая бригада ученых пыталась их оживить. Все наивно полагали, что вот, мол, освоят они английский и опишут планету, с которой явились. И тут вдруг — тишина. Проходит несколько недель и появляется сообщение: пришельцы умерли. Были опубликованы фотографии останков,
