недоумевал Хавьер. — И о чем так глубоко задумался?»
— Ты хотел встретиться со мной наедине, — сказал он вслух, пытаясь извлечь Кальдерона из его раковины.
— Во-первых, я не хотел, чтобы инспектор Рамирес выбил из меня согласие…
— Сейчас у него поубавилось пылу, — сказал Фалькон. — Его дочь в больнице на обследовании.
— Надеюсь, ничего серьезного, — машинально произнес Кальдерон. Новость прошла мимо, пока его разум искал выход из собственных затруднений. — Не знал, что вы с Инес до сих пор общаетесь.
— Мы не общаемся! — решительно возразил Фалькон и подробнейшим образом объяснил, как они оказались в «Эль Каиро».
— Инес как будто очень нервничала, — заметил Кальдерон.
— Бракосочетание — вообще очень нервический процесс. Смотри, что получилось, когда она в последний раз вышла замуж, — проворчал Фалькон и развел руками, предпочитая выглядеть комично. — По-моему, ее волнуют твои сомнения. Я…
— С чего она взяла, что у меня есть сомнения? — спросил Кальдерон, и Фалькону показались странными зазвучавшие в его голосе пронзительные нотки.
— Ей тоже кажется, что ты нервничаешь.
— И что ты ей на это сказал?
— Что для мужчины естественно нервничать в таких обстоятельствах, — ответил Фалькон. — А нервозность легко принять за колебания. Со мной тоже было что-то подобное.
— Ты… сомневался? — спросил Кальдерон.
— В ней я никогда не сомневался, — ответил Фалькон, по спине тек пот.
— Хавьер, я не о том спросил.
— Мои сомнения были не того рода, что сейчас… посещают тебя.
— Что ты знаешь о моих сомнениях?! Подумать, какой психолог нашелся!
Фалькону очень не понравился тон Кальдерона, но он был почти благодарен за скрытое предупреждение не совать нос в личную жизнь судебного следователя. Отлично, он и пытаться не станет! У него хватает и своих забот.
— Что-то я тебя не пойму, — бесстрастно бросил он в ответ на запальчивые слова Кальдерона.
Фалькон сидел за столом, прокручивая беседу в голове. Он был рад, что не вытащил интернет- материалы по Мэдди Крагмэн. Это могло разъярить Кальдерона. Судебный следователь понимал, что Фалькон видел, как он млел подле Мэдди. Но в их деликатной личной ситуации Фалькон не мог начать разговор об участии Мэдди в расследовании ФБР, пока он до конца не уверен в фактах. Он видел, как две жизни идут к саморазрушению, и сожалел о них, набирая номер своего адвоката Исабель Кано.
Она согласилась встретиться с ним, но не больше чем на десять минут. Он поехал в ее маленький офис на улице Юлия Цезаря и прошел мимо трех студентов-юристов, сидевших в общем кабинете. Исабель встала поприветствовать его, и он увидел, что она босая. Он сел и высказал предложение заключить сделку с Мануэлой.
— Хавьер, ты в своем уме?
— Не всегда, — пошутил он.
— Теперь ты хочешь отдать ей дом, за который мы бились последние полгода! Да ведь ты потеряешь бог знает сколько денег! Около полумиллиона евро. Почему бы заодно не отдать ей и остальное?
— Неплохая идея, — сказал Фалькон.
Она наклонилась к нему через стол. Длинные черные волосы, темно-карие, почти черные глаза — красивая, жестокая и величественная мавританка.
Большинство обвинителей боялись ее как огня, поскольку она была способна без особого напряжения заткнуть им рот в суде.
— Этот психолог до сих пор копается в твоей голове?
— Да.
— Лекарства не меняли?
— Нет.
— Ты еще принимаешь таблетки?
Он кивнул.
— Ну-ну, не знаю, что у тебя там происходит, но явно что-то серьезное, — сказала она.
— Я больше не хочу жить в этом доме. Не хочу жить с Франсиско Фальконом. Мануэла хочет. Она одержима этим местом… но у нее нет денег.
— Значит, он не для нее, Хавьер.
— Просто подумай об этом.
— Я подумала и отказываюсь, сразу же.
— Подумай еще.
— Твои десять минут истекли, — сказала Исабель, надевая туфли. — Проводи меня до машины.
Исабель шагала через офис, а студенты-юристы забрасывали ее вопросами. Она сделала вид, что не слышит. Каблуки простучали по мрамору фойе.
— У меня еще один вопрос, — сказал Фалькон.
— Надеюсь, он дешевле предыдущего, — пробормотала она. — Иначе я стану тебе не по карману.
— Ты знаешь судебного следователя Кальдерона?
— Конечно, знаю, Хавьер! — Исабель резко остановилась, и Фалькон в нее врезался. — Теперь понимаю. У тебя душевное расстройство из-за них с Инес. Давай считать, что этой встречи не было, а когда успокоишься, мы…
— Нет у меня расстройства.
— Тогда к чему вопрос про Кальдерона?
— Скажи, про него много болтают?
— О, еще бы! Языками длиной с твою руку… длиннее твоей ноги… длиннее этой улицы.
— Я имел в виду… о его историях с женщинами.
Фалькон внимательно смотрел на ее лицо и увидел, как свирепость исчезла, уступив место огромной боли: как загарпуненный кит, она показалась и исчезла. Исабель отвернулась и направила ключи на машину, та в ответ моргнула фарами.
— Эстебан всегда был охотником, — сухо произнесла она.
Отворачивая лицо, села в машину и отъехала, оставив Фалькона на мостовой с мыслями о том, что Исабель Кано замужем вот уже более десяти лет и счастлива в браке.
12
Пока Фалькон добирался до дома Ортеги, позвонил Хорхе и заверил, что бумага, на которой сделана фотография Инес, отличается от образца из начатой пачки по составу и качеству. От этой новости у Хавьера мигом поднялось настроение, пока он не понял, что если с памятью у него все в порядке, значит, кто-то проник в его дом, чтобы прикрепить фотографию над столом. И еще: они знали, как причинить ему боль. Сердце тяжело забухало, пульс отдавался даже в кончиках пальцев, но он попытался успокоить себя мыслью, что после скандала с Франсиско Фальконом про него все всё знают.
Пабло Ортега возвращался после прогулки с собаками. Когда он проходил мимо, Фалькон опустил стекло и попросил уделить ему несколько минут. Ортега мрачно кивнул и придержал для него ворота. Вонь от
