Он проверил ей сердце, легкие, кровяное давление, обследовал десны на предмет появления признаков длительного применения дилантина. Все было в порядке.
— Хорошо! — Вынув отоскоп, он закрепил лобный рефлектор и приступил к осмотру ушей.
Левое ухо также было в норме: канал чистый, барабанная перепонка стандартна по цвету и конфигурации, никаких признаков жидкости. По внешним показателям правое ухо девочки было столь же нормальным, как и левое. Его глухота детерминировалась не структурным дефектом, просто слуховой нерв не передавал сигналов от среднего уха в мозг. Внезапно Алану пришла, в голову мысль, что Соня никогда не слышала свои магнитофонные записи в стереозвучании…
И тут произошло непонятное.
Сперва Алан отметил какое-то странное покалывание в своей левой руке, которой он держал девочку за мочку уха. Покалывание быстро распространилось по всему его телу, вызвав озноб и бросив в пот. Неожиданно Соня взвизгнула и обеими ручками схватилась за ухо. Резко откинувшись назад и опрокинув столик с инструментами, она бросилась в объятия своей матери.
— Что случилось? — воскликнула испуганная женщина, прижимая к себе ребенка.
— Ай! Мое ухо! Он сделал мне больно!
Ослабевший и перепуганный, Алан сделал шаг назад, чтобы опереться о стол.
— Он же едва прикоснулся к тебе. Соня! — Сонина мать попыталась встать на защиту Алана.
— Меня ударило!
— Это, должно быть, от какого-нибудь прибора, правда, доктор Балмер?
Несколько секунд Алан находился в состоянии шока.
— Да, конечно, — сказал он наконец, выпрямившись и надеясь, что выглядит не слишком растерянным и бледным. — Это единственно возможное объяснение.
То ощущение, которое он сейчас испытал, напомнило ему об ударе, полученном прошлой ночью в приемном покое, после прикосновения к бродяге. Разница была в том, что на этот раз он испытал больше удовольствия, чем боли. Мгновение невыразимого экстаза, а затем… затем что?
Ему удалось кое-как успокоить Соню, уговорить ее сесть в кресло и продолжить обследование. Он вновь проверил ей правое ухо и не обнаружил никаких следов повреждения. Спустя несколько минут Соня покинула его кабинет, все еще жалуясь на боль в ухе.
Алан отправился в ординаторскую, чтобы посидеть немного за столом. Что же все-таки случилось, черт возьми? Он не мог дать случившемуся никакого объяснения. Уже многие годы пользовался он этой техникой, этим отоскопом и этим зеркалом, и никогда ничего подобного не происходило. Что же случилось сегодня? И это ощущение…
Алан не любил ситуаций, которых он не мог объяснить, но все же заставил себя отложить решение этого вопроса на потом и поднялся на ноги. У него был тяжелый рабочий день, и ему нужно было работать.
Следующие полчаса прошли спокойно. Затем появилась Генриетта Вестин.
— Я хотела бы только провериться.
Алан мгновенно напрягся. Он знал, что Генриетта Вестин не из тех людей, которые любят обследоваться. Своих детей и мужа она тащила в больницу при первых же признаках простуды или жара, но в тех случаях, когда это касалось ее самой, она со спокойной душой доверялась Господу. Обычно она дожидалась, пока у нее не начнется бронхит и дело не приблизится к воспалению легких, или пока ее организм не обезводится на десять процентов в результате кишечного вируса. Лишь тогда она собиралась в больницу.
— Что-нибудь не в порядке? — спросил Алан.
Генриетта пожала плечами и улыбнулась.
— Да нет, конечно. Вероятно, просто устала, но чего же еще можно ожидать, если в следующем месяце тебе стукнет сорок пять? Я должна благодарить Бога за то, что он так долго хранит мое здоровье в порядке.
Последняя фраза звучала зловеще.
Алан осмотрел пришедшую и не заметил ничего особенного, если не считать повышенного кровяного давления и учащенного пульса, что вообще-то не вызывало опасений. Генриетта регулярно показывалась гинекологу «по поводу женских проблем». Последний раз она обращалась к нему четыре месяца тому назад, и результаты проверки были неизменно положительными.
Окончив обследование, Алан еще раз внимательно осмотрел свою пациентку. Ему показалось, что она пребывает в состоянии крайнего напряжения. Ладони ее были сжаты в кулаки и поблескивали капельками пота. Захлопнув историю болезни, Алан указал Генриетте на дверь ординаторской:
— Оденьтесь, и мы поговорим там.
— Хорошо! — кивнула она, но, сделав шаг к двери, вдруг остановилась и сказала: — Да, между прочим…
— …я обнаружила опухоль в груди.
Бросив историю болезни на стол, он подошел к ней.
— Разве доктор Энсон не осматривал вас? — Алан знал, что ее гинеколог был очень внимательным врачом.
— Да, смотрел, но тогда опухоли еще не было.
— Когда вы впервые обнаружили ее?
— В конце прошлого месяца.
— Вы каждый месяц проверяете свою грудь?
Она отвела глаза:
— Нет.
— Почему же вы не пришли раньше?
— Я… Я думала, что, может быть, это само пройдет… — У Генриетты вырвался стон. — Но она стала
Алан осторожно положил руку ей на плечо.
— Успокойтесь. Возможно, это всего лишь киста — то есть наполненный жидкостью мешок, или что- нибудь такое же доброкачественное. Давайте посмотрим.
Женщина сняла бюстгальтер. Алан осмотрел ее груди. Он сразу же заметил маленькую вмятину в двух дюймах от левого соска.
— Какая грудь?
— Левая.
Это становилось все более зловещим.
— Ложитесь.
Как будто стараясь отсрочить неизбежное, Алан сперва осмотрел правую грудь, начав с периферии, затем прощупав вокруг и наконец дойдя до самого соска. Все нормально. После этого он перешел к левой груди, начав с подмышки. Там, под скользким слоем пота, дезодоранта, среди подбритых волос он отчетливо различил три увеличенных лимфатических узла. О, черт! Он принялся ощупывать саму грудь и обнаружил неправильной формы затвердение. У него екнуло сердце: «Безусловно, злокачественная!»
…И в этот момент опять случилось «это».
Ощущение покалывания, состояние эйфории, жалобный вопль пациентки, момент растерянности.
— Что это было? — воскликнула Генриетта, прижимая руки к левой груди.
— Я не знаю… — пробормотал Алан, не на шутку встревоженный. В самом деле, что бы это значило?
— Опухоль исчезла! — воскликнула миссис Вестин, лихорадочно ощупывая пальцами свою грудь. — Слава Богу — опухоли больше нет!
— Да нет же, она есть, — возразил Алан. — Ра… — Он чуть было не сказал — раковые опухоли. — Опухоли так вот сразу не исчезают. — Ему было хорошо известно психологическое значение отрицания.
