действительно исцелились — благодаря мне.
Алан заметил, что Джинни хочет задать вопрос, но остается безмолвной. И тогда он сам задал его:
— Каким образом? Я и сам не знаю. — Он не стал рассказывать о встрече с бродягой. Все это и так было довольно трудно объяснимым и без того, что недавно рассказал ему об этом человеке Тони. — Единственное, что я знаю, — так это то, что в определенное время суток я способен излечивать людей от любых болезней.
Джинни не промолвила ни слова, она лишь молча смотрела на свои руки.
Наконец она проговорила, запинаясь:
— Если это правда — а я до сих пор не верю тому, что я сижу здесь и говорю об этом, — но нет, если это действительно правда, то ты должен положить этому конец!
Алан молчал, будучи вконец ошеломленным. Он просто не мог себе представить подобного исхода. Конечно, можно было бы меньше этим заниматься или временно воздерживаться, но только не прекратить совсем.
— Речь идет об исцелении, Джинни, — сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза, однако та смотрела мимо него. — Я не знаю, как долго буду обладать этой целительной силой, но пока я ею обладаю, я должен пользоваться ей. Вот в чем дело. Как я могу остановить ее?
Джинни наконец подняла глаза — в них блестели слезы.
— Это разрушит все, ради чего мы работали всю жизнь. Разве это ничего не значит для тебя?
— Джинни, ты должна меня понять…
Она вскочила на ноги и отвернулась.
— Я вижу, что все это тебе безразлично.
Алан осторожно повернул ее к себе лицом и обнял за плечи. Она прижалась к нему, как будто была готова упасть. Так они и стояли молча, обнявшись, как два заблудившихся зверька.
— Что с нами происходит? — спросил он наконец.
— Я не знаю, — ответила Джинни, — но все это мне не нравится.
— Мне тоже.
Пока они стояли обнявшись, Алан размышлял:
— Давай больше не будем говорить об этом сегодня, — прошептала наконец Джинни и отстранилась от Алана. — Мне нужно выспаться.
— Мы должны поговорить, Джинни. Это очень важно.
— Я знаю, что важно, но не могу об этом думать сейчас. Все это слишком сложно. Ты говоришь так, как будто ты тронулся, а я устала и хочу спать.
Наблюдая, как Джинни поднимается по лестнице, Алан вдруг вспомнил, что завтра двадцать седьмое мая. Его секретарша напомнила ему, что в этот день прием у него начинается несколько позже. Сейчас был, конечно, не самый подходящий момент, чтобы спрашивать об этом, но, может быть, на этот раз Джинни присоединится к нему?
— Джинни? Пойдешь завтра со мной?
Она замедлила шаг, оглянулась и вопросительно посмотрела на него.
— Завтра двадцать седьмое.
Лицо ее внезапно утратило всякое выражение. Она молча покачала головой и отвернулась.
Некоторое время Алан бесцельно бродил по комнатам первого этажа, чувствуя себя потерянным и одиноким. Если бы он мог хотя бы поговорить с кем-нибудь обо всем этом! В нем как будто накапливалось что-то, что готово было взорваться в любое мгновение. Если в ближайшее время ему не удастся найти себе отдушину, он действительно сойдет с ума.
Алан прошел на кухню, приготовил себе чашку растворимого кофе, понес ее в гостиную и был бесконечно удивлен, увидев, что там уже стоит другая чашка кофе.
Когда же это он успел ее принести?
Покачав головой, Алан вылил обе чашки в кухонную раковину, а затем вернулся в гостиную и, устроившись в кресле, вновь задумался о своей целительной силе.
Как это получается, что такой чудесный дар становится проклятием? Устав от собственных мыслей, он закрыл глаза и попытался заснуть.
Глава 17
Сильвия
— Вот он! — встрепенулась Сильвия, заметив «игл» Алана. Она наклонилась вперед и через плечо Ба указала ему на показавшуюся впереди машину.
Ба, сидевший на месте водителя, кивнул.
— Я вижу его, Миссус.
— Мы доедем за ним до его приемной и перехватим его, когда он будет входить внутрь.
Джеффи они оставили в школе Стэнтона, и Сильвия ехала теперь в приемную Алана, чтобы успеть поговорить с ним до начала приема.
Она откинулась на спинку кресла, обдумывая, с чего бы начать разговор с Аланом. Вчера вечером она уже была готова поверить тому, что говорил Ба о целительной силе Прикосновения —
Они уже подъехали к месту работы Алана. Но автомобиль Алана не заехал на парковочную площадку, на какое-то время он притормозил у белой линии, но затем вновь набрал скорость.
— Что мне делать, Миссус, ехать за ним? — осведомился Ба, замедляя скорость.
Сильвия колебалась. Алан, видимо, ехал не в больницу — та находилась в другой стороне.
— Да, давай посмотрим, куда он направляется. Может быть, у нас будет возможность побеседовать с ним.
Им не пришлось ехать долго. Алан свернул к кладбищу «Высоких дубов». Ба остановил машину у ворот и стал ждать приказаний.
Сильвия сидела молча, чувствуя прикосновение ледяной ладони страха.
— Поезжай, — наконец сказала она тихо.
Ба тронулся с места и поехал по асфальтовой дорожке, вившейся меж кладбищенских дубов. Вскоре они увидели стоявшую на обочине машину Алана. Сам он стоял на коленях на небольшом холмике в высокой траве.
Несколько минут Сильвия с удивлением наблюдала за ним. Она мало что знала о прошлом Алана, но ей было известно, что он родом не отсюда и что у него здесь нет родственников. Она вышла из машины и нетвердым шагом направилась в его сторону.
Ей хорошо было знакомо это кладбище. Слишком хорошо. Это было одно из тех современных кладбищ, где отсутствовали вертикальные надгробные камни. Здесь встречались только плоские надгробные плиты, уложенные ровными рядами, чтобы можно было удобнее ухаживать за могилами. Отошли в прошлое старомодные кладбища с их семейными склепами и потрескавшимися, покосившимися надгробиями. На смену им пришли открытые, поросшие травой поля, окаймленные рядами деревьев.
Подойдя к Алану со спины, Сильвия увидела, что вокруг рассыпано множество красочных картинок и ярких пластмассовых пакетиков. Она остановилась в изумлении, увидев, чем занят Алан.
А занят он был тем, что выстраивал вдоль надгробного камня ряды фигурок-персонажей из детской игры «Звездные войны». Там уже стояли три фигурки землян и целый ряд инопланетян, из которых по имени Сильвия знала только одного — Джабба Хатта.
