А потом пришло время целительной силы…
Алан покачал головой и подошел к окну проверить, идет ли дождь. Эта целительная сила могла послужить испытанием и для более прочных супружеских уз. Их же супружество было окончательно взорвано.
Алан совершенно потерял представление о том, сколько времени он стоит у окна, размышляя, вороша прошлое и строя догадки о будущем, наблюдая за ходом дождя, пытаясь отгадать, сколько времени Джинни пробудет во Флориде, «обдумывая происшедшее». Но пока еще он не собирался сдаваться. Пока они будут добираться до аэропорта, он попробует еще раз убедить ее изменить решение. Он…
В этот момент к подъезду подкатило такси и раздался звук клаксона.
Джинни сбежала по лестнице вниз, умудрившись унести за раз все три чемодана одновременно.
— Я подвезу тебя, Джинни, — крикнул он ей вдогонку, рассердившись на то, что она собралась ехать в аэропорт одна.
Джинни накинула плащ.
— Нет, ты не поедешь!
— Не будь смешной. Я, конечно…
— Нет, Алан! Я поеду одна. Я не хочу ехать с тобой. Разве я не сказала об этом достаточно ясно?
Алан почувствовал душевную горечь. Он и не подозревал, что дело зашло так далеко. Ему осталось только покачать головой и смириться.
— Яснее не скажешь.
Подхватив два наиболее тяжелых чемодана, он понес их к багажнику машины. Джинни села на заднее сиденье и резко захлопнула дверцу, пока Алан с шофером укладывали чемоданы в багажник.
Джинни даже не помахала на прощанье рукой. Она съежилась на заднем сиденье машины и уехала, оставив Алана стоящим на дорожке под дождем. Никогда ранее он не чувствовал себя более одиноким, нежели в эти мгновения.
Июль
Глава 26
Алан
Документы на развод пришли в понедельник утром, спустя неделю после отъезда Джинни. Распаковывая конверт, Алан почувствовал внезапный приступ слабости. Он печально покачал головой, прочитав в одной из бумаг, что ему предъявляется обвинение в психологической жестокости. Вскоре зашел Тони, и Алан показал ему прибывшие бумаги.
— Такие вещи не делаются в один день, — сказал Тони, складывая листы и засовывая их во внутренний карман пиджака. — Я уверен, что она приступила к этому делу еще до своего отъезда.
— Значит, она поехала не к родителям «обдумывать положение». Она уехала навсегда. Отлично.
Алан облегченно вздохнул. Их браку пришел конец уже давно. Просто раньше он не осознавал этого. По логике вещей, Алан должен был бы возмущаться, страдать. Однако единственное, что ему хотелось сделать, — это пожать плечами. Ему казалось, что отныне он уже вообще не сможет больше ничего ощущать. Последние дни он только и делал, что бродил по дому, гадая, что же все-таки предпримет Комитет медицинских экспертов штата. Удастся ли ему сохранить свою лицензию на право медицинской практики? Неведение в отношении своего дальнейшего существования просто парализовало его. Он ни разу не вышел из дому в течение праздничного уик-энда — последующий день для него мало чем отличался от предыдущего.
— Не получал еще ничего из Комитета экспертов?
Тони улыбнулся:
— Именно поэтому я и заглянул к тебе. Комитет не собирается принимать каких-либо решений до Дня труда. Сегодня я беседовал с одним из его членов, который сообщил мне, что, поскольку на тебя не было зарегистрировано ни одной жалобы, а также не заводилось ни одного дела по обвинению в неправильном лечении, то и нет причин для немедленного созыва Комитета. К тому же несколько его членов в настоящее время пребывают в отъезде.
— Неужели это правда? — Алан почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч.
— Правда. У нас теперь есть целых два месяца для подготовки к слушанию дела. Я полагаю, что за это время мы сможем представить дело на Совет попечителей. И тогда наши оппоненты либо окажутся в дерьме, либо закроют это дело. А после всего, что я видел на прошлой неделе (а мне до сих пор не верится, что я действительно это видел), у меня такое предчувствие, что вообще все они окажутся в заднице. И тогда уж мы устроим им процесс!
— Я не хочу затевать никаких процессов. Мне нужно только, чтобы они вернули мне мои права на врачебную практику.
— Не валяй дурака, Алан! Эти скоты заявили в «Экспрессе» о твоем отстранении буквально час спустя! Это же форменное свинство!
— Они отрицают свою причастность к этому инциденту.
— Они врут. Но погоди, мы еще припрем этих мерзавцев к стене!
— Хорошо, Тони, — сказал Алан, положив руку на плечо своему другу. — Хорошо. Только успокойся.
— Я в порядке. Только и ты не строй из себя всепрощенца. Как только ты покажешь этим скотам свое маленькое шоу наподобие того, что ты демонстрировал на прошлой неделе, мы…
— Никаких шоу, Тони.
— Что? — Лицо у Тони вытянулось. — Что ты имеешь в виду? Как это — никаких шоу?
Алан откинулся на спинку кресла.
— Я много думал об этом после отъезда Джинни. Мне просто больше нечем было заняться, и, знаешь, пришел к выводу, что, если я публично признаюсь в своей способности исцелять, если продемонстрирую свои способности, чтобы доказать, что я не сумасшедший, моя личная жизнь будет разрушена. И даже хуже того — я стану своего рода естественным источником дохода некоторых людей. Чем черт не шутит — я могу стать даже объектом религиозного поклонения. Я стану предметом всеобщего внимания в течение круглых суток. У меня не будет никакой свободы. Возможно, я послужу также мишенью для убийц. — Он медленно покачал головой. — Выхода нет.
Тони помолчал с минуту, а затем сказал:
— Да, я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Я постараюсь добиться твоей реабилитации без всяких магических сеансов. — Он ткнул в Алана пальцем. — Но только ты смотри не устраивай больше таких шуток, какую ты отмочил тогда перед Советом попечителей. Ты не оказался бы сейчас в таком дурацком положении, если бы в свое время послушался меня и промолчал!
Алан скрестил руки на груди, как делал обычно при чтении молитвы, и склонил голову.
— Аминь, братец.
Тони рассмеялся:
— Вот это правильно!
— Как там дела у меня в приемной? — спросил Алан, провожая его до двери. — Улеглись там страсти хоть немного после сообщения о том, что меня временно отстранили от врачебной практики?
— Как раз наоборот. Толпа страждущих увеличилась примерно вдвое. Некоторые из больных ждут твоего возвращения уже неделями, а ты даже не показываешься там. Может быть, теперь они наконец разойдутся.
— Они никогда не смогут расстаться с надеждой, — улыбнулся Алан. — Они уже перепробовали все
