Вдруг сверкнула молния и загрохотало. Надя вздрогнула. Ей стало жутко. Выйдя на площадку, она отыскала в сумочке маленький фонарик. Нажав на выключатель, она нахмурилась. Лампочка была еле жива, должно быть, садилась батарейка.
Вернувшись в квартиру, она в нерешительности остановилась. Что ей здесь делать? Если бы Даг был дома, он бы ответил.
А почему его
Возможно, он пошел пропустить стаканчик, когда отключили электричество. Но все же надо проверить квартиру. И потом, она ведь слышала какой-то глухой звук, словно что-то упало. А вдруг он споткнулся в темноте и расшибся?
— Если с тобой все в порядке, Даг... — шептала она, двигаясь по коридору. — Если ты где-то шатаешься, пока я тут с ума схожу в этой кромешной тьме, то я тебя просто убью.
Надя обвела слабым лучом фонарика всю комнату, но не обнаружила ничего необычного. Так же как и в кабинете. Странно было видеть его компьютер погасшим. Он практически никогда не выключал его.
Когда луч фонарика выхватил из темноты телефон, Надя почувствовала прежнюю обиду. Он ведь мог хотя бы прослушать сообщения, перед тем как уйти. Задумчиво подняв трубку, Надя приложила ее к уху.
Тишина. Вот это уже действительно странно. Последнюю остановку она сделала у Дага в спальне. Постель была не убрана, но это было скорее правилом, чем исключением. Все выглядело как обычно.
Но что тогда упало за дверью?
И почему ее терзают мрачные предчувствия? Откуда это смутное ощущение, что она здесь не одна?
Надя подошла к шкафу и уже взялась за ручку двери, как вдруг фонарик погас.
Этого только не хватало, подумала она. За окном вспыхнула молния, разбросав по углам зловещие тени. Надю вдруг охватил панический ужас. Надо скорее бежать отсюда.
Но сначала... Выйдя на освещенную площадку, она нацарапала на листке из блокнота:
'Даг!
Я к тебе приезжала. Где ты был? Позвони мне, когда вернешься.
Люблю тебя.
Я.'.
Войдя в кабинет, Надя прилепила записку к экрану монитора и выбежала в коридор. Запирая дверь, она не могла отделаться от ощущения, что от нее ускользнуло что-то очень важное.
День поминовения
1
Надя схватила трубку после первого звонка:
— Даг?
На том конце провода какое-то время молчали. Затем послышалось покашливание и раздался знакомый голос. Но это был не Даг.
— Это доктор Монне.
— А, доктор Монне... Доброе утро.
Надя откинулась на спинку старенькой маминой софы, стараясь скрыть разочарование. Она пыталась дозвониться Дагу уже несколько часов — и дома, и в клинике, но вчерашние частые гудки сменились голосом автомата, который сообщал, что номер отключен.
— Доброе утро, — поздоровался доктор. — Надеюсь, я вам не помешал.
— Нет, что вы. Я только что вернулась из клиники.
И ждала совсем не вашего звонка.
— Какая преданность делу.
— Ну, мы же оба знаем, что для диабета не существует праздников.
— Это верно. — Доктор еще раз откашлялся. — Я просто хотел узнать, придете ли вы сегодня на работу.
— Вообще-то я не собиралась.
На самом деле она хотела прийти, но только чтобы убрать «берсерк» из голографической установки. После этого она вообще не покажется на работе, во всяком случае, до тех пор, пока ей не объяснят, почему инертная форма наркотика полностью совпадает с молекулой, которую ей предстоит стабилизировать.
Вдруг в голове у нее мелькнула тревожная мысль.
— А вы сейчас там?
— Да, я заехал на фирму. Думал застать вас там и обсудить наши успехи.
Сердце у Нади бешено забилось. Она никак не ожидала, что доктор Монне пойдет на работу в День поминовения. Значит, ей тоже надо бежать туда? Нет, сначала она должна найти Дага и убедиться, что с ним все в порядке.
— Но... у меня другие планы.
— Я понимаю. Извините, но вы, кажется, назвали имя Дага, когда сняли трубку?
Да... Даг. Она вдруг остро почувствовала свое одиночество.
После того как она в субботу ввела доктора в заблуждение относительно своих отношений с Дагом, как объяснить, что он запросто звонит ей домой?
— Да. Он... э-э... пригласил меня на ужин вчера вечером, но так и не появился. А сейчас у него почему- то не работает телефон. Я очень беспокоюсь.
— Потому что он старый друг.
Надя не поняла, вопрос это или утверждение. Во всяком случае, в голосе Монне слышалось искреннее сочувствие.
— Да, — подтвердила она. — Я собиралась туда поехать, чтобы выяснить, что случилось.
— Вы думаете, это разумно?
Странный вопрос.
— Что вы имеете в виду?
— Я тоже туда поеду.
— Нет, что вы. В этом нет необходимости. К тому же он живет очень далеко, под мостом.
— Под мостом?
— Да. В Бруклине, под Манхэттенским мостом.
— Не важно. Дуглас Глисон очень ценный для нас работник. Я настаиваю. Дайте мне его адрес.
Надя растерялась. Она дала Монне адрес, и он сказал, что будет ждать ее там.
Такого поворота она не ожидала, но, по крайней мере, доктор Монне уедет из лаборатории. Раз он не упомянул о «берсерке» в установке, значит, он его не видел. Позже она съездит туда и все уберет.
Но сначала надо выяснить, что с Дагом... Тревога за него вытеснила все другие заботы.
2
Люк стоял у кирпичного жилого дома на Уотер-стрит, одного из многих на этой улице. Над головой виднелось голубое подбрюшье Манхэттенского моста и слышался шум проезжавших машин. Не слишком приятное место для проживания, но не все имеют возможность выбирать. Вероятно, вид ночного города, открывающийся отсюда, как-то примиряет с неудобствами.
Люк уже наведался в квартиру Глисона. Он постучал и подергал дверь, но она была заперта. Жаль. Нельзя сказать, что он горел желанием поскорее увидеть труп Глисона, но, обнаружив его первым, он тем самым избавил бы Надю от лишних потрясений.
Люк предупредил Пратера, что с Глисоном следует разделаться по-другому. Макинтош просто исчез — купил билет в Чикаго и не вернулся. У него не было близких друзей, и, когда родные стали его разыскивать, никто не мог им ничего сказать, и менее всего его обеспокоенное и недоумевающее начальство.
Глисон же отнюдь не был угрюмым одиночкой. Иесли пропадет еще один сотрудник ГЭМ, у которого масса друзей и знакомых, налаженные связи с десятками врачей и медсестер, не говоря уже о давних отношениях с Надей, это вызовет слишком большой резонанс. Делом может заинтересоваться полиция, начнется расследование, а этого Люку хотелось меньше всего.
Поэтому Пратеру были даны инструкции обставить смерть Глисона как ограбление. Трагическая и непоправимая случайность. А чтобы спрятать все концы в воду, следовало устроить небольшой погром,
