— Думаю, это ни к чему, — сказала Кэрол.
Но Билл не мог с ней согласиться. Его тоже била дрожь, внутри и снаружи. Сегодня он видел такое, чему никогда не нашел бы объяснения, что и вообразить бы себе не смог. Ему нужна была полиция, чтобы внести какую-то ясность, придать всему хотя бы видимость разумной действительности.
Билл приложил трубку к уху. Гудка не было.
— В любом случае телефон не работает, — сказал Билл. — Но почему вы против полиции?
— Она, может, заодно с ними.
Это просто нелепость.
— Я не могу… — начал он, но Кэрол перебила его:
— Билл, ты не отвезешь нас в аэропорт?
— Кого «нас»?
— Иону и меня. Теперь я должна скрываться. Только в этом случае я могу быть уверена в своей безопасности, только так я спасу моего ребенка.
— Я помогу ей исчезнуть, — сказал Иона.
Билл посмотрел на Иону и вспомнил, как ни один мускул не дрогнул на его лице, когда при нем убивали жену. Этот человек — змея! Билл не позволит Кэрол уехать с ним.
— Нет! Это безумие. Есть выход из положения. Полиция арестует этих психов и…
— Меня может отвезти Иона, — сказала Кэрол, — или я сама могу повести машину. Но сейчас я уезжаю и хочу, чтобы ты проводил меня. Быть может, мы больше никогда не увидимся.
Билл внимательно посмотрел на Кэрол. То, что она пережила сегодня, очень изменило ее. Отдельные проявления твердости характера, свойственные ей в прошлом, соединились воедино и, словно кусочки железа, сплавились в крепкий стальной стержень. На ее лице была написана такая непреклонная решимость, что он почувствовал себя чертовски бессильным.
— Хорошо, я отвезу тебя, — с трудом проговорил Билл.
Может быть, он убедит ее переменить свое намерение по пути.
24
Кэрол стояла с Биллом у восточного терминала аэропорта.
— Пора идти, — сказала она.
Ей было страшно и одиноко. Иона собирался ее сопровождать, но это все равно что оставаться одной. Тем не менее другого пути она не видела. Поехать на юг, где все не так заорганизованно, затеряться где-нибудь в маленьких городках — таков был ее план.
— Правильно ли ты поступаешь? — спросил Билл, глядя ей в лицо.
Она скрывала от него, что чувствовала в действительности. Он пытался отговорить ее от этого плана с той минуты, как они покинули Монро. Но у нее не было выбора. Она должна уехать.
— Думаю, что да. По прибытии в Атланту мы купим машину и уедем оттуда. Боюсь, нас будет легко выследить вплоть до Атланты. После этого, Иона обещает, нас вряд ли удастся найти.
Скрыться ото всех — именно этого она хотела сейчас. Она родит своего ребенка и вырастит его в мире и покое. И никто не сумеет помешать ей.
Она проследила за взглядом Билла, смотревшего туда, где у трапа стоял Иона, чтобы вместе с ней сесть в самолет. Когда Билл снова посмотрел на нее, выражение его лица было озабоченным, глаза полны тревоги.
— Я не доверяю ему, Кэрол, — сказал он тихо. — Он что-то скрывает. Не надо ехать с ним.
— Я вынуждена, Билл. — Она сама не очень-то доверяла Ионе, но была уверена, что он защитит ее и ребенка.
— А знает ли он, что делает?
— Думаю, что да. Надеюсь, что знает.
С досадой сжав кулаки, Билл воскликнул:
— Боже, как бы мне хотелось чем-то помочь тебе!
Они помолчали, а потом он спросил совсем тихо, с трудом подыскивая слова:
— Кэрол… что произошло в доме Хэнли?
Она старалась не подавать вида, что помнит об ужасах прошедшего дня. Она разберется с этим позднее.
— Ты знаешь, — сказала она. — Ты был там.
— Эмма была мертва, Кэрол, совершенно мертва. Я же сидел рядом и видел, что у нее остекленели глаза и остановилось дыхание до того, как ее укрыли шторой. И тем не менее она поднялась и убила двух человек.
— Значит, она не была мертва!
Она понимала, как бесстрастно прозвучали ее слова, но ответить иначе не могла. Только так она могла пережить все то, что произошло и что еще может произойти.
— Она была
«Нечто хочет убить мое дитя, и нечто другое пытается защитить его».
Впервые она разрешила себе облечь эту мысль в слова, и безжалостная истина ужаснула ее. Но от этой истины ей никуда не деться, она вынуждена признать ее.
И выбрать, на чью сторону ей встать.
Идет чудовищная борьба, и она, очевидно, находится в ее эпицентре. Кэрол боялась думать о том, какая из сторон, участвующих в борьбе, скорее всего, является защитницей ее ребенка. Но какова бы ни была сущность ее союзника, Кэрол твердо знала, на чью сторону она встанет.
Она выбирает своего ребенка, раз и навсегда.
— Я не знаю, что все это значит, Билл, — сказал она. — Единственное, что мне известно, — мой ребенок был в опасности, а сейчас он спасен. Это все, что интересует меня.
— И меня тоже, — подхватил Билл. — Но я должен знать больше. — Он снова оглянулся на Иону. — Держу пари, что он знает больше, чем говорит.
— Может быть, и так. Может быть, он мне все расскажет. — Хотя она на была уверена, что хочет знать больше.
— Нас используют, — внезапно произнес Билл.
Кэрол притворилась, будто не знает, о чем он говорит.
— Я не понимаю, — сказала она.
— Джима, тебя, меня, Грейс, Эмму, этого монаха и даже Иону… Я не могу объяснить, но я чувствую: нас всех используют как пешек в какой-то игре. И игра эта еще не закончилась.
— Нет, — сказала она убежденно, — не закончилась.
Внезапно ее охватил один из необъяснимых приступов ненависти к Биллу. «Что, истощил запас своих убогих, рационалистических объяснений, ты, самонадеянный осел?» Она чуть не произнесла эти слова вслух.
В громкоговорителе в последний раз объявили, что пассажиров, летящих в Атланту, просят пройти на посадку.
— Я должна идти, — быстро произнесла Кэрол, заставляя пробудиться свои добрые чувства к Биллу. — Расскажи полиции все, что ты знаешь, или столько, сколько решишься рассказать.
— Значит, это прощание, — сказал Билл. — Сообщай о себе время от времени, чтобы я знал, что ты цела.
Он хотел коснуться ее руки, но она обняла его и поцеловала в щеку.
— Я буду поддерживать с тобой связь.
Непременно. Она твердо намеревалась время от времени ненадолго наезжать в Нью-Йорк, чтобы ответить на вопросы полиции о трех трупах в особняке и решить проблемы, касающиеся ее имущества.
