поехала прямо в больницу.
— Никому ничего не рассказывали?
— Зачем? Чтобы слали засохшие цветы, ходили на него смотреть? Тому этого не хотелось бы.
В самом деле. Джек понял, что Аня действительно хорошо знает отца.
Так они вдвоем и сидели, потягивали вино, глядя на садившееся на западе солнце.
— Не лучше ли в дом зайти? — спросил Джек, когда солнце ушло за верхушки далеких деревьев. Часы показывали 19.10. — Скоро вылетят эскадрильи москитного вермахта.
— Ну и что?
— Вы любите кусачих москитов?
— Хочешь лишить бедных девочек пропитания?
— Девочек?
— Кусаются только самки москитов. Самцы сосут нектар.
— Не собираюсь открывать буфет ни для самцов, нидля самок.
Она махнула на него рукой:
— Не бойся. Тут они тебя не тронут.
— Почему?
— Я не позволю.
Замечательно, леди, подумал Джек. Как скажете.
Тем не менее, черт побери, пока сидели в темноте, никого не укусил ни один москит.
Покончив с «Кот-дю-Рон», Аня накинула на плечи блузку цвета фуксии и встала.
— Пойдем в дом, милый. Я тебя покормлю.
Он согласился, не видя альтернативы.
Переступив порог, замер. Если вокруг дома царила, по его мнению, настоящая роскошь, то внутри разрослись мини-джунгли из растений в горшках и деревьев вдоль стен, на полу, лозы вились, взбираясь к потолку. Джек узнал фикус, райское дерево, каучуковое, остальное осталось загадкой — не бананчики ли висят в углу на большом деревце? Что за растения поменьше с красно-желтыми и даже серебристыми листьями? Вспоминается цветочный магазин на Шестой авеню.
Аня на него оглянулась:
— Переоденусь во что-нибудь подходящее для обеда.
— А то, что на вас, почему не годится?
— Для подобного случая требуется haute couture[28], — подмигнула она.
Пошла между растениями к своей комнате, Джек решил оглядеться вокруг.
Дом представлял собой зеркальное отражение отцовского — комнаты, располагавшиеся там справа, находились здесь слева. Только у папы на стенах висят фотографии и картины — главным образом изображения побережья Флориды, — а Анины стены пусты, кроме лозы. Ни ракушек, ни рыболовецких сетей, ничего.
Она обмолвилась, что не имеет родных. Видно, правда. С другой стороны, нет вообще
Мебель — неописуемый ужас. Джек нисколько не переоценивал свой собственный талант декоратора, но вокруг стоит дрянь, перекупленная из вторых-третьих рук. Допустим, ей на это плевать — ее дело, — однако поражает отсутствие индивидуальности. Номера мотелей и то оригинальнее. Она как бы живет в пустоте...
Не считая растений. Может быть, в них отражаются ее личные вкусы? Они ее семья, дети...
Аня вышла, встала в позу с поднятой рукой:
— Что скажешь?
Завернулась в какое-то сумасшедшее кимоно, отчего костлявая фигура кажется еще худее. Смахивает на радужную форель, слишком долго лежавшую на солнце.
— Ух ты, — сказал Джек.
С первого взгляда больше ничего не выдумал.
Обед оказался не менее уникальным, чем повариха. В котел были брошены грецкие орехи, арахис, горошек, перец ялала, кукуруза, и все это, приправленное упавшим с вечной сигареты пеплом, было завернуто в четыре большие тортильи[29]. Сначала Джек дрогнул, но вышло очень вкусно.
— Я правильно догадался, что вы вегетарианка? — спросил он.
Они распатронивали вторую бутылку «Кот-дю-Рон». Аня все время ему подливала, причем он заметил, что сама без видимого эффекта всякий раз опережает его на два-три бокала.
— Боже упаси, — тряхнула она головой. — Я вообще не ем овощей. Только плоды и зерна.
— Тут присутствует кукуруза, — заметил Джек с полным ртом. — Это овощ.
— Прошу прощения, нет. Такой же плод, как помидор.
— Ну да. — Он вспомнил, что где-то это уже слышал. — А горошек?
— Горошек — это зерна. И орехи тоже.
— Ни салата, ни брокколи?..
— Нет. Для этого надо убивать растения. Я не одобряю убийства. Ем только то, что падает с растений.
— А Ирвинг? — Джек оглянулся на маленького чихуахуа, который ел что-то из миски. — Ему нужно мясо.
— Прекрасно обходится соевыми бифштексами. Фактически обожает.
Бедный песик.
— Значит, если мне захочется съесть чизбургер с беконом...
— На здоровье, милый. «Венди» рядом по дороге в город.
Джиа здесь чувствовала бы себя как дома, подумал Джек. Она не вегетарианка, но перестала есть мясо.
Тем не менее очень вкусная еда. Умял бы все четыре лепешки.
Он помог вымыть посуду, потом Аня принесла кости для маджонга.
— Давай я тебя научу.
— Ох, не знаю...
— Не бойся, это не трудно.
Врунья.
Маджонг рассчитан на четырех партнеров, играющих расписными костями. Аня его учила парному варианту. Перед глазами мелькали изображения на костях — круги, бамбуковые стебли, иероглифы, обозначавшие драконов или четыре ветра, — в голове вертелись непонятные китайские словечки... Ничего не разберешь в этой белиберде. Почему бы не нарисовать на костяшках бубны, пики, королей, дам и валетов?
Не шел на пользу и каминный дым, непрерывно испускаемый Аней. И растения как бы следили за игрой наподобие толпы любопытных зрителей, сгрудившихся в Лас-Вегасе вокруг стола с очень высокими ставками. Ветвь лозы с широкими желто-зелеными листьями без конца падала с пальмы Джеку на плечо. Он ее сбрасывал, она не отступала.
— Это Эсмеральда, — объяснила Аня.
— Что? — переспросил Джек, думая, что имеется в виду какая-то новая фишка или правило игры.
— Золотистая жимолость у тебя за спиной, — улыбнулась она. — Видно, ты ей понравился.
— Не люблю приставучих женщин. — Он было снова собрался скинуть лозу с плеча, но, видя, что Аня нахмурилась, передумал, оставил на месте. — Ладно, в данном случае сделаю исключение.
Она улыбнулась. Славная леди, хотя ненормальная, ненормальная, ненормальная.
Кроме отвлекающей лиственной зелени, не помогало учиться и выпитое вино. Аня взяла бутылку — третью, хотела налить, Джек прикрыл бокал ладонью:
— Даю отбой.
— Не валяй дурака, милый. Можно подумать, тебе надо ехать в машине домой.
